– Что это за слово такое? – заинтересовался Мамонов.
– В Индии так говорят, – вместо Кирилла ответил Джим. – Пукка-сахиб означает «истинный джентльмен».
– Значит, все-таки в Индии! А я уж голову сломал, прикидывая, где господин Ромодановский познакомился с госпожой Уэлшмир, согласно имевшимся у нее документам.
– А что, вы сомневаетесь в их подлинности? – спросил Зимин.
– Кто солгал единожды, – протянул Мамонов, – тому веры нет... Ничего, сделаем запрос куда следует и все выясним: что за человек господин Ромодановский, каков его портрет на самом деле.
Кирилл побледнел. Он вовсе не ожидал, что Мамонов так лихо свяжет его познания в индийском языке со смертью Хелен.
– Выходит, вы были в Индии, – сказала и я, – а говорили, что только мечтали о своей поездке туда.
– Мало ли что он говорил! – хмыкнул Зимин, – Думаю, следователям удастся раскопать много интересного в его прошлом. Вы думали, Анна Михайловна, что в вашем винном погребе много добра награбленного лежит. Куда там! Это все лишь малая толика от их совместной с Осипом добычи. Так что, думаю, первым делом нам придется наведаться в имение господина Ромодановского, ежели таковое имеется...
– И ежели он в самом деле Ромодановский, – заметил Мамонов.
– Не удивлюсь, если он совсем не тот, за кого себя выдает, а до того не грех бы его в вашей холодной подержать, Иван Георгиевич, пока я в Москву за подмогой съезжу.
– Пожалуйте, Владимир Андреевич, с дорогой душой! Такого-то крупного преступника у нас давненько не бывало!
– Без меня меня женили! – хмыкнул Ромодановский. – Рановато, господа следователи, меня приговорили. Я еще своего последнего слова не сказал.
От такой наглости все просто онемели, а Кирилл с деланным интересом стал разглядывать свои ногти.
Что-то, видимо, в рукаве у Кирилла имелось. И обвинение его в убийствах было принято им уж слишком хладнокровно. Но вот что? Бог даст, наш капитан-исправник обо всем узнает.