Доложился о прибытии и сержант тут же встал с табуретки и подошёл ко мне: — Курсант, покажи часы.
— Товарищ сержант, это мои часы, подарок матери и я не собираюсь их никому показывать, — твёрдо ответил сержанту, глядя ему прямо в глаза.
Глаза сержанта вздрогнули в мимолётном удивлении, сузились и он, не говоря ни слова, коротко размахнувшись, сильно ударил меня в челюсть и я кубарем полетел в дальний угол сушилки.
Обида, злость, ненависть, мгновенно всколыхнувшись, подняла мутную волну жажды мщения, которая захлестнула меня и смыла все тормоза. Бешено взревев, вскочил на ноги, схватил стоявший в углу металлический лом и, высоко подняв его над головой, ринулся на обидчика.
— Убью, обоих сволочи… Пойду и сдамся. Мне теперь всё по х…..
Я летел на замершего в изумлении сержанта, который совершенно не ожидал такой ответной реакции, а Николаев, открыв рот в растерянности, неподвижно сидел на табуретке и с ужасом смотрел, как лом опускался на голову моего противника. Но тому повезло: в пылу жажды расправы я не учёл размеры сушилки и лом, описав половину смертоносной дуги, противоположным концом зацепил за конструкцию для сушки валенок и сила инерции вырвала орудие мщения из моих рук. Громкий, металлический стук упавшего на бетон лома, отрезвил всех и я остановился. Сержант, поняв что он только что избежал смерти, внезапно тонким от испуга голосом заорал: — Да, ты что охерел что ли, курсант? — И угрожающе стал надвигаться на меня.
— Да, охерел… Сейчас пойду к дежурному по полку и напишу на вас рапорт командиру полка о грабеже. Пусть с вами военная прокуратура разбирается…. Задолбали, скоты, — сержант тут же остановился и, опустив кулаки, растерянно повернулся к старшине и уже другим тоном протянул.
— Николаев, да он у тебя совсем оборзел…
Сержант да и я думали, что старшина сейчас тоже наедет на меня, поддерживая своего товарища, но к моему великому удивлению Николаев резво вскочил с табуретки и коротким, хлёстким боксёрским ударом завалил сержанта на пол, разбив в кровь губы. Потом схватил его за грудки, поднял и затряс того, как тряпичную куклу.
— Это ты, Андрюха, охерел. На хрен мне из — за этих часов нужно по прокуратурам перед дембелем мотаться… Пошёл вон отсюда и чтобы ты про эти часы забыл….
Сержант как ошпаренный выскочил из сушилки, а Николаев обессилено сел обратно на табуретку и в помещении повисла напряжённая тишина. Я всё ещё взбудораженный и возбуждённый стоял молча, лихорадочно щупая пальцами челюсть и, слегка ею двигая, пытался понять — Не сломал ли он мне её? Но вроде бы ничего, хотя удар был сильный.