— Иди, забирай свои часы, — я прошёл в угол, нагнулся над приходящим в себя азером и расстегнул ремешок часов на руке главаря, а вспомнив как эта сволочь издевательски разговаривала со мной и была уверена, что никто за меня не вступиться — коротко размахнулся и ударил его в глаз.
В расположении взвода старший сержант секунд тридцать задумчиво и с серьёзным видом разглядывал себя в зеркало, а потом вдруг весело рассмеялся: — А ничего я подрался. Пойду по ржу с Николаевым, а ты Цеханович иди и ложись спать. Для тебя дежурство закончилось.
На следующий день меня вызвал к себе командир батареи.
— Цеханович, покажи часы, — я молча расстегнул ремешок и положил часы на стол комбата.
— Да, знатные часики. Даже у меня, у командира батареи, таких нет, — Климович с удовольствием крутил часы, разглядывая их с разных сторон.
— Экспериментальный выпуск, товарищ капитан, — счёл нужным уточнить я.
— Красивый, красивые… Короче, Цеханович, чтобы у тебя и впредь не было проблем с часами я у тебя их забираю на хранение, а когда ты выпустишься я их возвращаю, а то тебе покоя не дадут….
— Нет, товарищ капитан, я теперь научен… Сам разберусь.
Комбат долгим взглядом посмотрел на меня и вернул часы: — Что ж, это мужское решение. Но всё таки смотри — прижмёт. Неси….
Вечерняя поверка шла своим ходом и подходила концу, когда хлопнула входная дверь и в расположение зашёл сержант с восьмой батареи. Высокий, крепкого телосложения. Форма всегда на нём сидела как влитая и он привлекал взгляды тем армейским щегольством и шиком, с каким её умело носили старослужащие военнослужащие. Но одновременно в нём было и что то неприятное, заставляющее сторониться его. Сержант остановился около дневального, держа руки в карманах, и долгим взглядом оглядел строй.
У меня непонятно с чего ёкнуло сердце: — За часами, точно…, — и незаметно стал снимать часы с руки.
Сержант задал какой то вопрос дневальному и тот подбородком мотнул в сторону нашего взвода: — Точно, ко мне.
Старшина Николаев отдал последние распоряжения и, распустив строй, с улыбкой направился к высокому сержанту и поздоровавшись за руку, они скрылись в каптёрке.
Я немного успокоился, но остатки тревоги всё равно плескались на дне души, а когда в расположении взвода появился дневальный и сказал — Иди, тебя в сушилку старшина зовёт, — она поднялась с новой силой.
— Чёрта с два они у меня часы заберут….
Сушилка встретила ярким светом, сухим жаром и специфическими запахами. Старшина и сержант сидели на табуретках около стола, где стоял чайник, открытая пачка чая, кулёк с пряниками, сахар и кружки. Обстановка была спокойная, даже доброжелательная.