, делаю невинные глазки, спрашиваю:
— Warum? Warum die Pistole?
Он сплевывает:
— Werkzeuge nicht wegwerfen!
He бросать инструмент… Лопочет он по-немецки похуже меня. Еще один из тех простофиль, которые не смогли устоять перед призывом: «Служанка рыжеволосая…» Подбородком указывает мне на заступ:
— Aufnehrnen!
Ладно, подбираю эту штуковину и опять иду окучивать редиску, как прилежный воскресный садовничек. Он прячет в кобуру свою хреновину с сожалением, бросает мне длинный и угрожающий подчеркнутый взгляд засранца-сержанта, — мол, а ты, парень, поосторожней, получит еще от меня твоя рожа, — седлает свой велозавр и уматывает, педаля пятками с растопыренными ступнями, отправился теперь доводить других, таких же, как я, мудозвонов.
Шагаем. Не быстро. Хотя Галифе раздувает грудь и отбивает шаг, предназначенный для торжественных случаев, колонна распыляется и залипает в медленной перевалке людей в бегах, прикрепленных резинкой к своему дому, резинкой такой, что чем больше тянуть, тем труднее она растягивается. Перевалка массовых исходов, она везде одинаковая. А канонада все ближе. Подкарауливаю черные дымки. Да вот же они! За нашей спиной, совсем рядом, внезапно взмывает к небу и распластывается тяжелый султан. Затем другой, правее. Еще один. Полыхают нефтехранилища. Значит, немецкие части за нами, ведь не такое же мудачье эти русачки, чтобы уничтожать такие сокровища… Но тогда мы должны были бы заметить отход немцев. Однако ничего подобного и в помине не было. Никаких тебе серо-зеленых, кроме тех уцененных эсэсовцев, которые всех торопят, — los, los, — потея на своих великах.
Поло, Мария, Шура-Маленькая и я останавливаемся на минутку у белого забора, чтобы прислонить к нему свои ноши и дать отдохнуть плечам, — он как раз на нужной высоте, забор этот. Стоим здесь всего минут пять, как вдруг — хвост исхода. После этих — уже никого. А я-то думал, что колонна растянулась на целые километры! И вот возникают человек двадцать эсэсовцев на велосипедах. Пять или шесть из них спешиваются, вытаскивают свои хлопушки и прут на нас. Ausweiss! Показываем наши аусвайсы. Warum tragen die Russinen da kein «Ost?» Почему у этих двух русских девушек нет нашивки «Ost»? Oder veilleicht auch warten die gnädige Damen und Herren auf die Roten?[37](Осклаб.) Wir müsten sie als Spionen auf dem Ort Abschiessen Шпионы? Мы принимаем оскорбленный вид. Я говорю Поло:
— Покажи им ту справку!
Он как будто не понимает.
— Да справку же, черт побери! Бумагу этого немчуры-погорельца. Может, и теперь клюнут?