— Вы всегда хотели стать профессором Кембриджа? — Брайони выдвинула вперед пешку. «Как много вопросов», — подумалось ей. Слишком многого она не знала о Лео.
— Не просто профессором, а лукасианским профессором математики. — Лео подпер ладонью подбородок. — Я думал произвести на вас впечатление.
Сердце Брайони сделало резкий скачок.
— Значит, вы задумали это не так давно?
— Нет, я мечтал об этом всю жизнь.
Брайони растерянно моргнула:
— Но мне показалось, вы сказали…
Пламя лампы дрогнуло. Но точеным скулам Лео пробежали тени. Застывшее, неподвижное лицо его казалось отрешенным. Сердце Брайони сжалось. На губах-Лео мелькнула улыбка:
— Я хотел стать лукасианским профессором математики с одиннадцати лет. Тогда я думал, что вас это поразит.
Брайони смущенно рассмеялась:
— Разве в одиннадцать лет вас заботило, что я подумаю или кем вы станете, когда вырастете?
— Еще как заботило. И в двенадцать, и в тринадцать, и в четырнадцать, и в пятнадцать, и в шестнадцать, и, возможно, даже в семнадцать. — Лео переставил королевскую пешку на одну клетку вперед.
— Что вы этим хотите сказать?
— Ничего, — пожал он плечами. — Просто я любил вас, даже когда ничего для вас не значил, когда вы не знали моего имени и едва ли вообще меня замечали.
Брайони непонимающе уставилась на него. Сама мысль о том, что когда-то этот человек ничего для нее не значил, показалась ей нелепостью, так давно поселилось в ее сердце чувство к нему.
Долговязый мальчишка присел рядом с ней на каменный мостик. Достав завязанный узелком носовой платок, он высыпал на ладонь горсть ярко-красных вишен, кисло-сладких, прохладных, как утренний ветерок.
— Рыба клюет?
— Нет.
— Вы уже думали, что станете делать, если отец не позволит вам изучать медицину?
— Позволит, или пусть отправляется к дьяволу.
— Вы странная девочка. Хотите еще вишен?
— Да, спасибо.
Брайони тряхнула головой.
Откуда эти воспоминания? Она почти не помнила себя в юности. Длинные унылые годы, похожие один на другой, прошли в нетерпеливом ожидании того дня, когда она сможет наконец покинуть Торнвуд и оставить семью.
В долгожданный день отъезда в медицинскую школу карета Брайони остановилась на полпути к вокзалу.
Высокий мальчик, подойдя к окну, протянул ей охапку полевых цветов.
— Удачи вам в Цюрихе.
— Спасибо, сэр, — озадаченно отозвалась Брайони, пытаясь припомнить, кто это.
Когда экипаж снова тронулся, она повернулась к Каллисте:
— Это был малыш Марзден? Какой странный ребенок.
Что же она сделала с теми цветами? Брайони так и не вспомнила.
Музыка, яркие огни. Леди Уайден устраивает загородный святочный бал. Брайони неохотно вернулась домой из медицинской школы в Цюрихе и скрепя сердце отправилась в гости к соседям. Лео был ее кавалером в кадрили, открывавшей бал. Пятнадцатилетний, он не уступал ей в росте.