– Ты, конечно, не дала.
– Отчего же... Если это поможет ему выздороветь.
– Давай я тоже заболею, а ты меня будешь лечить.
– Ты не наш участок. И вообще командированных принимает только дежурный врач.
Во втором доме тоже было ОРЗ.
– Ты им выписываешь лекарства?
– Угу.
– И ты думаешь, они им помогают?
– Думаю, да.
– А я думаю, что лекарства ни к чему. Я никогда не принимаю лекарств. У меня к ним идиосинкразия.
– Мои больные не знают такого слова.
В третьем доме оказалось все то же острое респираторное.
– Послушай, это не скучно? Каждый день одно и то же. Одна болезнь, одна таблетка.
– Если ты будешь зудеть над ухом, я тебя прогоню.
– Я серьезно, ей-богу.
– Ты тут говорил про людей. Так вот, я их тоже люблю. Они мне интересны. Я уверена, что вы, мастера искусств, не замечаете и сотой доли того, что замечает врач.
– Так-так, слушаю...
– Все. Хватит с тебя.
– Просто, а главное – убедительно. Хотя, между нами говоря, – Кашин перешел на заговорщицкий шепот, – методы современного лечения моему обыденному сознанию кажутся варварскими. Вместо того чтобы направить внутреннюю психическую или какую там еще энергию человека на излечение его больного органа, ему этот орган чик! – и отрезают. В человеке есть все, чтобы он сам себя мог вылечить. Его энергетика, как и мозг, используется смехотворно мало. А природа его создает потенциально гармоничным, скомпенсированным.
– Дорогой, ты слишком хорошего мнения о природе. Побыл бы ты хоть в одной детской клинике. Волосы встанут дыбом. Тогда бы ты уже не говорил о гармонии, а вставлял искусственный клапан в сердце или титановый стержень вместо никудышной голени. При-ро-да... – и Иветта знакомо раздула свои тонкие ноздри.
Словно в отместку ему четвертый адрес оказался, видимо, нетипичным, и Кашин долго простоял на лестнице. Напротив дома через двор была школа, и младшеклассники, оставленные на продленку, бегали под присмотром сердитой усталой учительницы среди чахлых зимних деревцов. Двое мальчишек пинали камешек в футбольные ворота из школьных сумок.
– Два на одного, идет? – подошел к ним Кашин.
– Давайте, – сказал один из них, и они, не церемонясь, агрессивно пошли вперед. Один, побольше и повыше, был себе на уме и норовил нападать исподтишка, а второй, широкоплечий веснушчатый коротышка, пер напролом по центру, будто был в одной с Кашиным весовой категории. И если первый при неудаче отскакивал в сторону, то второй боролся до конца, упорно путаясь под ногами, толкаясь и сопя.
Кашин не заметил, что Иветта уже стоит поодаль.
– Простите, ребята, – сказал он, выпрямляясь. – За мной пришли.