Сидя в своей машине, любовник Стефани подумал: «Беккер? Неужели это его рук дело?» Он завел двигатель.
«Беккер».
Существо, которое ползло по кухонному полу, только отдаленно походило на человека. Совсем отдаленно: глаза выколоты, мозг поврежден, повсюду кровь, — но оно еще жило, и у него была цель — телефон. Не было убийцы, проникшего в дом, не было любовника, не было времени. Только боль, плитки пола и где-то телефон.
Оно подползло к стене, на которой висел аппарат, и потянулось к нему, тянулось, но не смогло до него достать. Существо на полу умирало, когда приехали парамедики, когда разбилось стекло и в дверь ворвались пожарные.
Та, кого раньше звали Стефани Беккер, услышала слова: «Боже всемогущий» — и покинула этот мир, оставив кровавый отпечаток ладони на стене, в шести дюймах ниже телефонного аппарата «Принцесса».
Дел был нескладным мужчиной высокого роста и непривлекательной внешности. Он положил ноги на сиденье напротив, джинсы задрались, и всему миру предстали высокие ботинки из коричневой кожи с кожаными шнурками на крючках. Ботинки были потрескавшиеся и очень грязные. «Такие увидишь разве что на каком-нибудь батраке», — подумал Лукас.
Он допил остатки диетической колы и оглянулся через плечо на дверь. Ничего.
— Мерзавец опаздывает, — сказал Дел, чье лицо становилось то желтым, то красным в свете неоновой вывески с рекламой пива «Будвайзер».
— Он придет.
Дэвенпорт поймал взгляд бармена и показал на свою банку с колой. Тот кивнул и открыл холодильник. Бармен был толстяком в перепачканном горчицей переднике, повязанном вокруг объемистого живота. Он вперевалку подошел к их столику и принес диетическую колу.
— Один бакс, — проворчал он.
Лукас протянул ему доллар. Бармен внимательно посмотрел на них, хотел о чем-то спросить, но передумал и вернулся за стойку.
Дэвенпорт считал, что они не слишком выделяются среди посетителей бара. Дел был в джинсах, в серой, как тюремная роба, трикотажной рубашке с оторванным воротом, джинсовой куртке и рабочих ботинках. Его голову украшала пестрая лента, сделанная из галстука. Он неделю не брился, а его глаза были холодными, как северные торфяные болота.
Лукас надел кожаную куртку и кашемировый свитер, слаксы цвета хаки и ковбойские сапоги. Растрепанные черные волосы падали на квадратное жесткое лицо, бледное после отступающей зимы. Бледность почти скрывала белый шрам, который шел через всю щеку и бровь. Он становился заметным, когда Лукас сжимал челюсти. Тогда шрам проступал более белой полосой на белом фоне.
Они устроились в кабинке около окна, затянутого серебристой пленкой, — те, кто сидел внутри, видели, что происходит на улице, а прохожие не могли заглянуть в бар. Под окнами стояли вперемежку с батареями цветочные ящики с чем-то вроде наполнителя для кошачьих туалетов, из которого торчали искусственные петунии. Дел жевал «Дентин», новую полоску каждые несколько минут. Закончив одну, он бросал ее в ящик у окна. Через час среди фальшивых цветов красовалась дюжина крошечных розовых шариков, похожих на весенние бутоны.