Путешествие по генеалогическому древу отставного барда продолжилось восхвалением самого лучшего в мире зятя, который обожает дочурку Сонечку, как мало кто в наше время способен. А также примерный семьянин, блестящий врач, умнейший человек и выпить со стариком не отказывается… Словом, полный комплект всевозможных достоинств, где б себе взять такого золотого зятя, если вдруг боги вместо наследника подсунут дочерей.
И тут на самом интересном месте, когда любознательный король уже навострил уши и вознамерился поподробнее расспросить о шархийской родне бесценного зятя, антракт закончился и начался второй акт. Те же и Витька.
Пробудившийся гость предстал в дверях во всем великолепии похмельного синдрома, чем вызвал у короля нечто вроде умиления – так живо напоминал сей всклокоченный, мускулистый тип дорогого кузена Элмара утром после возлияний. На всякий случай король пожелал страдальцу доброго дня, хотя и не был уверен, что его поймут. Секундное удивление мелькнуло на непроспавшейся, конопатой физиономии вошедшего, затем он хлопнул себя по уху, тряхнул головой и заговорил по-ортански без всяких манипуляций с прибором.
– Ага, добрый день… а который час? – поинтересовался гость, по-детски протирая глаза огромным кулаком. – И где отец… этот… как же его, вот блин… а, Жан! Где он?
– Витя, четыре уже, с хвостиком, – отчитался хозяин. – А когда ушел твой приятель в сутане, я не помню, уже спал, наверно.
– Так он ушел? – возмутился Витька, пытаясь призвать к порядку торчащие во все стороны огненно-рыжие кудри. – Вот свинья! А ты что, разбудить меня не мог?
– Я думал, ты тоже ушел! А если бы и нет, сам знаешь, тебя будить – себе дороже.
Король отметил про себя, что с Элмаром этот Витя нашел бы общий язык с полуслова.
– Тебе попадет от начальства? – сочувственно поинтересовался хлебосольный хозяин, имеющий свойство сбиваться в счете своих пьяных гостей и забывать их в соседних комнатах.
– Да нет, Жан прикроет, – махнул рукой Витька. – Если он пошел домой, а не по бабам… Пойду умоюсь…
– Твои носки на туалетном бачке! – крикнул ему вслед Гаврюша, на что из коридора ворчливо откликнулись:
– Мои носки на мне!
– А чьи же это тогда? – задумался хозяин. – Неужели священник забыл?
– Кто этот господин? – полюбопытствовал король и получил исчерпывающий ответ:
– Это Витя Кангрем, сын моего друга Криса… – Бард кивнул на групповой портрет над монитором, и король тут же выделил из разношерстной команды досточтимого предка похмельного Вити, такого же рыжего и мордастого, только выглядел предок более одухотворенно – бард все-таки.