Мы уже который день на сухарях сидим, а где-то, оказывается, хлебопекарни работают. Куда только их продукция девается?
— Да какие там вояки, — не поддержал меня дед, — наполовину бабы, наполовину нестроевщина, чуть меня помоложе, и лейтенант мордатый. Вот и все войско.
— Слушай, дед, а две машины с пушками на прицепе вчера утром через ваш хутор не проезжали? Пушки на четырех колесах…
— Нет, не проезжали, — дед на секунду задумался, вспоминая. — Точно не проезжали.
Значит, это не та дорога. Или батарее не удалось проскочить. Хотелось бы думать, что первое.
— А водички во флягу не нальешь, лучше горячей.
— Ради тебя одного греть не стану, но чугунок в печи еще не остыл вроде.
На этот раз дед отсутствовал дольше, когда он вернулся, я уже прикончил и хлеб, и болтушку.
— На, держи, — дед протянул мне теплую флягу, которую я тут же спрятал между телогрейкой и гимнастеркой в качестве грелки. — А хлеб весь слопал? Так и знал. Надо было на день что-нибудь оставить. Вот, возьми и радуйся, что у меня сейчас много.
Дед отдал мне еще полбуханки.
— Как тебя зовут-то, дед?
— Евграфычем. Ступай в амбар, следующей ночью я тебе еще чего принесу.
— Спасибо, Евграфыч.
— Бывай, солдат.
Старик забрал котелок, закрыл дверь и лязгнул запором. А я вспомнил, что на радостях, да увидев жратву, автомат даже на предохранитель не поставил.
Минут через пять моего хода я вышел к указанному дедом амбару. Из двух створок ворот уцелела только одна. А в остальном настоящая ловушка: выход только один, стены достаточно еще прочные, чтобы их выломать. Можно попробовать поискать другой выход через чердак, но не в моем состоянии. Однако дневать в снегу и под открытым небом было выше моих сил, здесь хоть от ветра есть защита и старая солома на полу. Я зарылся в кучу прелой соломы. От фляги под ватником разливалось приятное тепло, желудок был полон. Незаметно я провалился в сон.
Разбудил меня шум моторов. Мгновенно очнувшись от сна, какой уж тут сон, я подполз к воротам и осторожно выглянул наружу. Через хутор тянулась колонна немецкой артиллерийской части. Выскакивать из амбара было поздно, передние тягачи уже выходили с моей стороны, и оставалось до них не больше сотни метров. Я бросил взгляд на дорогу и внизу живота мгновенно образовался кусок льда. Евграфыч был прав — в амбар никто из хуторян действительно не заглядывал. До меня. А сейчас от дороги к воротам по снегу тянулась четкая цепочка следов. Моих следов.
Передний тягач, рыча и лязгая, неотвратимо приближался к месту, где я свернул с дороги. Пятьдесят метров, двадцать, десять. Я подтащил к себе ППШ, оттянул затвор и поставил переводчик на автоматический огонь. Как только остановятся — начну первым. Тягач доехал до моих следов, чуть притормозил и… Перевалив через дорожную колдобину поддал газу. То же самое проделали и остальные. И плевать было фрицам на какие-то там следы, ведущие в старый амбар.