Однако куш они взяли неплохой — по ценам местного рынка два десятка ящиков «второго фронта» — это ого-го. За добычу им пришлось расплачиваться потрепанными нервами, особенно сержанту Ивченко, он был под серьезным подозрением, но доказать ничего не смогли. Вот он вчера нервы и лечил, а закусывали добытым. Во, наворотил! Но, вроде логично. Хотя чего-то в этой схеме не хватает.
Короче, если я сейчас подниму шум, то могу оказаться крайним. Если старшина и Ивченко не полные идиоты, то хранить ворованное в каптерке они не будут. Принесли вчера одну банку и тут же ее слопали. А кроме меня, никто больше в руках сержанта ее не видел. Отпечатки пальцев? А он скажет, что это я его угостил. Никто, конечно, не поверит, но если другие банки не найдутся, то я могу стать крайним. А в том, что они найдутся, я сильно сомневался. И тут мне в голову пришла мысль.
— Валиев!
— Я!
— Остаешься старшим. Я скоро вернусь.
Идя напрямую к Гаврилову, я, конечно, нарушал субординацию — к комбату мы должны были обращаться только через взводных, и за этим следили строго. Но случай был экстренный, а комбат, в принципе, мог разобраться с этими гадами своей властью — просто отправить с очередной командой на фронт, а там, глядишь, немецкая пуля и свершит правосудие. Кстати, очередная команда отправлялась из полка буквально завтра днем. С этими мыслями я возник на пороге комбатовской каморки.
— Разрешите войти, товарищ капитан!
Гаврилов поднял на меня удивленный взгляд.
— Входите. Что у вас?
Я плотно прикрыл дверь и с трудом извлек банку на свет.
— Что это?
— Сержант Ивченко вчера в окно выбросил, а я сегодня нашел.
Капитану хватило буквально секунды, чтобы оценить ситуацию.
— Кто-нибудь еще видел, как вы ее нашли?
Я его понимаю, всплывет история — капитану тоже мало не покажется, точно из запасного полка на фронт попрут.
— Не знаю. Может, кто и видел.
Гаврилов пару раз пересек свою каморку, хотя что там пересекать — два шага туда и два обратно. Остановился передо мной, постоял, размышляя, наконец, вскинул голову — ростом он существенно ниже меня — и произнес.
— Спасибо вам. С этой сволочью я разберусь. Обязательно разберусь, но мне надо подумать. А сейчас идите.
— Есть!
Гаврилов мужик правильный и командир настоящий, недолго этим гадам осталось в тылу сидеть. Полный радужных надежд, я выкатился в помещение казармы и поспешил к своим архаровцам — их только оставь без присмотра, сразу сугроб вдоль дорожки кривой выйдет.
До конца дня ничего не случилось. И следующее утро прошло как обычно: подъем, зарядка, приборка, построение, завтрак, развод. Около десяти, во время занятий в парке, за мной пришли старшина и Ивченко. По их рожам я сразу понял, чего не хватало в моей схеме — крыши. А крышевал всю эту компанию наш бравый капитан, образцовый командир и душевный человек. До последнего момента не думал про него плохо, а купил-то он меня всего лишь за лишний черпак супа и ложку каши. Козел! Урод морально-нравственный!