Ретт вскочил в ялик, отвязал его и позволил реке унести себя прочь. Разразилась гроза, и он промок до нитки. Его лодка плыла по воле волн. Дождь оглушал и слепил.
Ретт дал себе клятву, что, когда вырастет, ни за что не будет таким беззащитным, как сейчас. А дождь все лил, сильнее и сильнее. Ретт не видел даже носа лодки. Вода дошла уже до самых банок. Парус был разорван в клочья, весло потерялось. Когда полузатопленный ствол кипариса угрожал перевернуть ялик, Ретт сломал второе весло. Он внимательно осмотрел обломок — нельзя ли приспособить для гребли? Ретт вычерпывал воду, пока не заболели руки. Когда он крикнул, не в силах терпеть грохот в ушах, ветер унес его крик.
Река прорвала дамбы и затопила рисовые поля; временами ялик находился в русле реки, а порой скользил над тем, что еще совсем недавно было полями прекрасного каролинского золотистого риса.
Внезапно дождь и ветер прекратились, и у Ретта возникло чувство, что его смыло в другую вселенную. Ялик тихо несло в ярком потоке света — а вокруг вздымались крутящиеся водяные стены, поднимаясь выше и выше, до самого неба; небо было темно-синего цвета, и Ретту даже показалось, будто он видит звезды. Он, конечно, слышал о глазе бури. Только не подозревал, что в нем окажется.
Река вытолкнула полузатопленный ялик к берегу, куда прибило массу вывороченных с корнем деревьев. Ретт привязал ялик к какой-то ветке и пошел, спотыкаясь, на звук топора.
Еще молодым человеком Томас Бонно был освобожден. Бывший хозяин — белый отец Томаса — отдал сыну пять акров земли в низине у реки, где Томас выстроил скромный глинобитный дом, чьи толстые невзрачные стены уже выдержали не один ураган. Теперь Бонно с сыном — ровесником Ретта — на крыше прибивали дранку.
— Посмотри, папа, вон белый мальчик, — сказал Тунис.
Они спустились на землю, и Томас приветствовал чуть не утонувшего Ретта.
— Пойдемте с нами, молодой господин. Эти стены защищали нас до сих пор. Бог даст, выстоят и сегодня. В единственной комнате в доме жена Томаса Бонно, Перл, и двое маленьких детей стаскивали сундуки, верши, колоду, на которой рубили дрова, клетки для кур в шаткую кучу, чтобы можно было вскарабкаться на балки под потолок.
— Ни дождь, ни ветер не убивают, — объяснял Бонну, когда Ретт схватился за балку, — но старик-ураган нагоняет мощную волну, способную запросто утопить.
Тунис передал самых маленьких детей отцу, и тот посадил их рядом с собой, обняв сильной рукой. Когда все устроились верхом на балке, Бонно нараспев завел:
— «И сказал Бог Ною: люди испорчены, и я подниму мощный потоп. Но ты с семьей спасешься в наводнении…»