— Сам закладывал.
— Слышишь, как поет козодой?
Цокот копыт, поскрипывание кожаной упряжи, подбадривающие лошадей крики Геркулеса и пение козодоя на три ноты. Да, козодой. Но разве Джон не слышал историю про Шэда Уотлинга и козодоя?
— Жизнь у меня была совсем неплохая, — сказал Ретт.
Поскольку благоразумному Джону Хейнзу жизнь приятеля представлялась сплошным хаосом и чередой глупых выходок, он прикусил язык.
— Недурные времена, отличные друзья, любимая сестренка Розмари…
— Да, а что будет с Розмари, Ретт? Что с ней станется без тебя?
— Не задавай мне такие вопросы! — крикнул Ретт, отвернувшись и вглядываясь в ночную темноту за окном, — А что сделал бы ты, окажись на моем месте?
Секунданта так и подмывало сказать Ретту, что он никогда не очутился бы на его месте, но Джон не посмел.
Зачесанные назад волосы Ретта были густыми и черными. Подкладка сюртука была сделана из красного жаккарда, а лежавшая рядом с ним шапка — из бобра. Энергичнее Ретта Джон никого не знал, живой и непосредственный — как звери на воле. А если его теперь пристрелят — жизнь вытечет, останется лишь пустая оболочка вроде той шкуры морского льва, распяленной на заборе Чарльстонского рынка.
— Я опозорен, — с усмешкой произнес Ретт, — Разве это не лучший повод посудачить обо мне?
— Ты уже не единожды предоставлял всем такую возможность.
— Верно. Превратился в настоящее пугало для добропорядочных жителей Чарльстона, — Ретт заговорил нарочито назидательно: — «Дитя мое, если не свернешь с порочного пути, то кончишь точь-в-точь как Ретт Батлер!»
— Как бы мне хотелось, чтобы ты наконец перестал шутить, — тихо произнес Джон.
— Эх, Джон, Джон…
— Позволь поговорить с тобой откровенно?
Ретт вскинул черные брови.
— Не могу тебе этого запретить.
— Для чего идти до конца? Прикажи Геркулесу повернуть назад, и мы не спеша проедемся до города и позавтракаем. Шэд Уотлинг не джентльмен, не стоит с ним драться.
Уотлинг даже не мог найти в Чарльстоне никого, кто согласился бы стать его секундантом. Какого-то беднягу янки буквально силой заставил.
— Брат Красотки Уотлинг имеет право на сатисфакцию.
— Ретт, бога ради, не глупи! Шэд — сын надсмотрщика у твоего отца. Его работник! — Джон Хейнз презрительно махнул рукой. — Предложи ему отступного. Зачем идти на такое… из-за девчонки?
— Красотка Уотлинг лучше тех, кто ее осуждает. Прости меня, Джон, но не стоит ставить под сомнение мои мотивы. Справедливость должна быть восстановлена: Шэд Уотлинг распускает обо мне гнусную ложь, и я вызвал его на дуэль.
Джон с трудом выговорил:
— Ретт, если бы не Вест-Пойнт…