— Думаю, тогда… письма Мелани помогли мне не сойти с ума. Мой муж Эндрю… Это было… так дико, — Розмари обхватила себя руками, — Ужасные воспоминания. Нет, не надо мне их возвращать; прошу вас, сожгите эти письма.
Эшли глядел на огонь.
— Я так любил ее. Мелли… теперь всегда со мной, — Он неожиданно улыбнулся. — Знаете, она все это одобряет: что я продал лесопилки и заделался садовником.
— Конечно, ей бы это понравилось!
Бо поставил корзину с дровами возле очага.
— Папа, а можно, я навещу дядюшку Моисея и тетушку Бетси?
— Уверен, они будут рады гостю.
Когда Бо убежал, Эшли пояснил:
— Тетушка Бетси готовит замечательные овсяные печенья.
Зашипел чайник, Эшли налил кипяток в фарфоровый заварочный чайник с изображением голубой ивы над мостиком.
— Обнаружил его наполовину заваленным под садовой скамейкой. Верно, какой-то янки-мародер поставил его там и забыл. Он принадлежал моей матери.
Когда Розмари насыпала заварку, Эшли спросил напрямик:
— Скарлетт не говорила, что я пытался сделать ей предложение?
— Нет, Эшли. Не говорила.
В смехе Эшли смешались облегчение, ирония и радость.
— Я почти убедил себя, что Мелани бы хотелось, чтобы мы поженились. Благодарю Провидение и врожденный здравый смысл Скарлетт, которая высмеяла мои намерения.
Эшли достал из шкафа две разные чашки.
Розмари тихо спросила:
— Зачем вы мне это рассказываете, Эшли?
— Потому что я устал от обмана. Больше я никогда не стану скрывать свои истинные чувства.
К первой неделе марта Уилл Бентин и Большой Сэм закончили вспахивать поля у реки и перешли к тем, что располагались выше. Как большинство сельских жителей, они редко говорили о красоте вокруг, но оба с наслаждением озирали просторы с холмов и Тару, раскинувшуюся у их ног.
Каждый день пополудни Уилл спускался к полям у реки и мял в пальцах землю, проверяя, насколько она прогрелась. Когда полили дожди, работы прекратились и лошадей завели в конюшни. Влажную глинистую почву пахать было бы слишком трудно.
— Будем чинить упряжь, пока не перестанет лить, — сказал Уилл, — И так управимся.
Дождь превратил дорогу на Джонсборо в вязкое месиво, поэтому в воскресенье выбраться в церковь не было ни какой возможности, и Розмари читала псалмы в зале, а Большой Сэм с Дилси сопровождали чтение энергичными баптистскими возгласами «аминь». Дети повторяли молитвы, которые каждый день говорили перед сном, и Скарлетт закрыла глаза, услышав, как Элла просит Господа вернуть папочку домой.
Боже, как же она по нему скучала! Не по его остроумию, силе или прикосновению — по нему целиком!
Порой, лежа в постели, Скарлетт просыпалась оттого, что ей чудилось дыхание мужа. Она протягивала руку и гладила то место, где он мог бы лежать.