— С добрым утром, папа.
Он всегда приходил один, оставляя Арчи и Джоузи в Mанди-Холлоу, и садился на диванчик-качалку на террасе, плотно уперев ступни в пол, чтобы тот не раскачивался. Не снимая шляпы, он произносил: «Дочь», выговаривая это слово так словно не был уверен, дочь ли она ему.
Исайя никогда не спрашивал о внуке, хотя, казалось, был не прочь послушать, если Красотка читала вслух письма Тээвелла, в которых он описывал приливную волну на реке Северн, собор Парижской Богоматери и скачки в Лоншамп, где Тэз и Pemm встретили художника Дега: «Полагаю, что изображение на картине должно быть похоже на изображаемый предмет» (Красотка вполне разделяла это здравое мнение).
— Только подумай, папа, — говорила она, — у них во Франции есть ипподром, прямо как у нас!
Когда Белл заканчивала читать и аккуратно складывала каждое из этих драгоценных писем, отец непременно спрашивал:
— Не пишет ли мальчик, когда они вернутся?
— Нет, папа.
— Батлеру больше не укрыться за спиной мисс Элизабет.
Они сидели на террасе, как сидят отцы с дочерьми во множестве домов воскресным утром. И Красотка брала на тарелку булочку.
Бывало, Исайя сидел молча. А порой вспоминал ферму Уотлинг в Манди-Холлоу, вызывая при этом в памяти клички всех лошадей и даже как звали старую гончую брата, которую Шед очень любил.
— Все говорили, что лучше джема из бузины, что готовила твоя мать, не едали, — говорил Исайя — Мне-то бузина никогда особо не нравилась.
Они с Джоузи и Арчи жили неподалеку.
— Сама ферма пропала, — говорил Исайя, — И дом, и амбар обрушились, словно нас там никогда и не было.
В прежние дни Исайя пытался выбить из сына зло.
— Шадра был жестокий, — сказала Красотка.
— Это не означает, что Ретт Батлер мог его пристрелить.
— Я твоя дочь, папа.
— Я думал об этом, — Качалка скрипнула — А ты когда-нибудь думала о раскаянии?..
— Мисс Уотлинг, — прервала ее рассказ Скарлетт, — ваш отец и его подручные терроризируют нас и распугивают наших рабочих. Хотя я даже вообразить не могу, какие обиды у него могут быть на меня.
— О, у него нет на вас обид! Арчи Флитт вас ненавидит, но папа о вас и не думает.
— Мисс Уотлинг, вы говорили, что у вас дело «жизни и смерти»…
Красотка поставила стакан на стол. Затем взяла перчатки и аккуратно их сложила.
— Никак не думала, что будет так трудно сказать…
— Красотка… — мягко подбодрила ее Розмари.
— Мисс Розмари, вы ведь помните, как папа относился к вашей матушке. Просто считал ее святой. И вы знаете стоит что-то ему забрать в голову — уже не вытряхнешь. Мисс Скарлетт, папа не имеет ничего против вас, но Ретта он хочет убить уже давно, а теперь, когда мисс Элизабет умерла, а папа связался с Флиттом и кузеном Джоузи… дело плохо.