— Пойдем вон к той тете. — Тяжело вздохнув, сказал мужчина, и снова взяв Виталика на руки, стал протискиваться к сопровождающей.
— Ты только не забывай, дружище, как тебя зовут, ладно?
— Ладно! — согласно кивнул Виталька.
— И, что ты из Ленинграда, хорошо?
— Холошо! — согласился мальчик.
— Да, не при ты так, видишь, я с ребенком! — грубо заметил провожатый Виталика какой-то женщине, "проехавшей" сумкой ему по лицу.
— С ребенком! — возмущенно заметила та. — Таким бугаям, как тебе только детьми и прикрываться! — Давно бы на фронт отправился.
— Туда я и хочу! — подумал про себя мужчина, но женщине на ее грубую реплику ничего не ответил.
Они, наконец, подобрались к сопровождающей.
— Женщина, у меня мальчик чужой, потерявшийся!
— Ну и что? — рявкнула та!
— Понимаете, его мать погибла на моих глазах при бомбежке. А в эвакуацию я его сопровождать никак не могу. На фронт отправляюсь!
Эти слова тотчас же возымели действие, и толстушка из строгой фурии моментально превратилась в блаженную монахиню.
Она ласково взглянула на Виталика, и улыбнулась ему лучезарной многообещающей улыбкой.
— Иди ко мне, мой хороший, иди! — сказала она и протянула руки к бородачу, чтобы перехватить Виталика.
— Неть! — упрямо сказал мальчик.
— Иди, иди! — сказал Витальке мужчина. — И ничего не бойся. Куда — нибудь они тебя пристроят, а там, глядишь, и война закончится. — Принялся он убеждать не то Виталика, не то самого себя. — Ты знаешь, как твоя фамилия, и что живешь ты в Ленинграде! И, думаю, родных твоих отыскать будет не так уж сложно. — И он приподнял Виталика повыше, к тянущимся за ним рукам толстушки, в которых малыш через мгновение и оказался. А как только это произошло, сердце мужчины полоснуло тупым ножом.
— Господи, что же я делаю! — мысленно воскликнул он, моментально почувствовав ответственность за этого ребенка.
— Подождите минуточку, не уносите его! — крикнул он, сам еще не понимая, что хочет сделать.
— В чем дело? — спросила его сопровождающая, и взгляд ее из приветливого снова переметнулся в раздраженный.
— Я только адрес ему оставлю, свой! На всякий случай! Подождите, я мигом! — и бородач достал из внутреннего кармана пальто блокнот и торчащий из него химический карандаш.
Послюнявив карандаш, он поспешно написал на листочке несколько слов, а потом, вырвав его из блокнота, протянул сопровождающей.
— Позаботьтесь, пожалуйста, о том, чтобы он это сохранил! Пусть положит куда-нибудь так, чтобы листок не потерялся.
Женщина выдернула у него из рук записку.
— А, здесь у него, что? Документы? — и она попыталась взять из рук Виталика шкатулку, тотчас же наткнувшись на сопротивление с его стороны.