У сержанта Васенина тоже жены не было. И даже девушки, с которой бы поцеловаться, еще не было. Не нашел еще ту, которую целовать хочется. Да все впереди еще!
Он осторожно развязал узелок на руке. Зубами. Второй кисти уже не было. Осталась где-то в демянских болотах. Но сержант Васенин не ушел в санбат. Нету тут санбата. Туда только тяжелораненых, вон Петьку туда уволокли, его крупнокалиберный достал. Прям в пузо. А ведь жив, чертяка, остался! А Васенин, что? Ну, оторвало левую, еще же одна есть! Этак, если все в санбаты бегать будут, кто на рации работать останется?
Забавно как – кожа с обмороженного пальца сползла, как чехольчик. Сволочь эта кожа – цепляется за бинт.
Сержант машинально сунул указательный палец правой руки в рот, пытаясь откусить отмершую кожу. До связи оставалось еще секунд тридцать. И ведь откусил. И даже не больно. Это действительно не больно. Умерла и умерла! Твою мать, а вот теперь больно стало…
Сержант Васенин, разжевывая кусочек своей же кожи со своего же пальца, долбил по ключу указательным мясом:
«КрчкВтут. Прош в ноч на 19–20 брос прдвльстврдинты кадрт 908…»
– Товарищ старший лейтенант, а, товарищ старший лейтенант! – Васенина трясло как цуцика. То ли от холода, то ли от боли в левой руке.
– А? Что? Где? Кто? – вскочил старлей Ларионов, утирая красные с постоянного недосыпа глаза.
– Это семь или единичка? – Культю из-под полушубка сержант Васенин не доставал. Подбородком показал. Обросшим, правда, не по уставу. Палец же «здоровой» руки держал на ключе. Здоровой, ага…
– Семерка. Видишь же – палочка попереком?
– Извините, товарищ старший лейтенант! Не разглядел!
Ларионов махнул рукой и улегся обратно. В снежную яму, служившую ему и постелью и… Господи, да как же ее звали-то? Киевлянку ту? Нина, Ника?
Васенин же закусил губу и… Да что ж так холодно-то? Трясет всего…
«…7 и рзршить вплнять здачу Дбрсл после плученя прдвстлия – глодн, истщен»
Через несколько минут:
«Повторите передачу!»
Васенин зажмурился. Опять зажмурился. Не впервой…
«КурВат… прдв глд рзрш Дбрсл…»
Трясет-то как! Лишь бы точку с тире они там не перепутали!
«Повторите передачу!»
Сосредоточиться… Держи палец над ключом, держи, тварь!
Васенин облизнул кровь с лопнувшей кожи:
«К О О Р Д И Н А Т Ы…»
Вообще-то этот клочок надо было бы сохранить. Так полагается. Для командования, для истории, для потомков… В сейф бригадный, за печатью и подписями. Для истории. А тут «как полагается» нельзя. Тут надо – как сможешь… В баню бы сходить…
«Для истории, для потомков… Но это, потомки… Вы как-нибудь там сами в вашей истории разбирайтесь. Мне бы радиограмму передать…» – Васенин ухмыльнулся, представив себе потомков, обсуждающих его, сержанта-радиста.