Сидеть на полуразобранной кровати было как-то неловко, но другого места для Максима с Альбиной в комнате просто не нашлось. Кирилл с Персиком на коленях расположился прямо на полу, на крохотном островке паласа, между горкой из одежды и кучкой из учебников.
– А у тебя и птички есть, – заметила Бина и, встав, подошла к клетке, которая стояла на полке компьютерного стола.
– Ага, – кивнул Киря.
Двух хохлатых корелл Вера Александровна приобрела раньше, чем в доме появился Персик, но в тех же воспитательных целях.
– Гашиш и Кока, – торжественно представил попугаев Кирилл.
Одна из птиц тут же возмущенно вздыбила хохолок и, захлопав крыльями, завопила:
– Франтик – генерал! Франтик – красавчик!
– Ну, ты тупой в натуре, – неодобрительно покачал головой Кирилл. – Сколько повторять: это раньше ты был Франтиком, а теперь ты Гашиш. Я сам придумал, – гордо сообщил он Альбине. – Правда, клево? Клево – стопудово!
Он произнес последнюю фразу с таким упоением от своих поэтических способностей, что, казалось, сейчас воскликнет наподобие Александра Сергеевича: «Ай да Киря! Ай да сукин сын!»
– Правда, – улыбнулась девушка и спросила: – А другая птица не возражает, что ты ее переименовал?
– Кто ж ее знает? Но думаю, что нет.
Кока, урожденная Райка-Попугайка, по-человечьи не разговаривала, а посему в пререкания с хозяином не вступала и в результате прослыла на редкость умной птичкой.
– Может, пойдем в кухню? – предложил Максим, у которого руки чесались надавать братцу подзатыльников за беспорядок, а после заставить привести комнату в божеский вид.
Кирилл это прекрасно понимал, поэтому не торопился покидать насиженный пол.
– А здесь чем плохо? – спросил он, наивно округлив глаза, и Персик тут же такими же круглыми глазами уставился на Максима.
– Чаю попить хочется, – жестко произнес он. – Да и торт мы с собой принесли.
– Вот с этого и надо было начинать! А какой? – живо поинтересовался Киря, моментально вскакивая. Персика он зажал под мышкой.
– С ягодами в желе, – ответила Альбина. – «Лесная поляна» называется. Между прочим, мой любимый.
– И мой тоже! – оживленно откликнулся хозяин захламленной комнаты.
В кухне оба гостя облегченно перевели дыхание. Там все было как у людей. И чистый пол, и ничем не заваленный угловой диванчик, и электрический чайник, и чашки с цветочками. А не с фривольными надписями или со скрещенными костями, к примеру. Самоутверждаясь, Кирилл четко определил территорию, на которой мог вытворять что хотел, и тактично не посягал на большее.
«Значит, с полным правом можно говорить о его чувстве ответственности и гуманном отношении к близким», – подумала Альбина. Она решила, когда останутся наедине, сказать Максиму, что бояться за младшего брата нет причин. Его эпатаж в одежде и в поведении – лишь дань подростковой моде, и он способен вызвать не опасения, а лишь снисходительную улыбку.