– Признаться, я несколько утратил нить …
– Утратили?! Да вы ее и не имели! Почему бы не проверить револьвер Гастингса? Всего-то надо было вытряхнуть оставшиеся патроны и увидеть среди них холостой.
– Холостой, холостой, – повторил Шварцвальд. Он уперся руками в лавку и слегка раскачивался из стороны в сторону. – Ничего не понимаю. При чем здесь холостой патрон? Холостым нельзя застрелить человека…
– Весьма глубокое замечание, – надменно промолвил Пуаро. – Полагаю, настал момент, когда вам хотелось бы услышать, что там произошло на самом деле?
Шварцвальд энергично кивнул.
– Я потерял Гастингса из виду, – начал Пуаро, – примерно в половине двенадцатого. Он исчез по-английски, не говоря ни слова, и я мог предположить все что угодно, вплоть до расстройства желудка. Погуляв, по-видимому, некоторое время среди гостей, Гастингс поднялся на чердак незадолго до назначенного Боббером времени. Окликнув несчастного полицейского, он хладнокровно застрелил его с трех метров из «Барракуды» с глушителем. Из-за глушителя этого выстрела никто не слышал. Зато все услышали другой, тот, который прозвучал позже и преследовал лишь одну цель: обеспечить Гастингсу железное алиби. Блестящий план – храбрый, но незадачливый сыщик в пылу борьбы прикончил профессионального убийцу. Осталось только отвинтить глушитель, который куда-то надо было девать, и навинтить его на вторую «Барракуду», предусмотрительно захваченную с собой. Чистую «Барракуду» с привинченным глушителем Гастингс оставил мертвому полицейскому, лишнюю гильзу выкинул в окно, вставил на ее место холостой патрон и спокойно, из чужой винтовки, пальнул дважды. Сначала в торт, затем в Абрама Зона. На все это ушло чуть больше времени, чем по расписанию, поэтому Бобберу и пришлось поволноваться. Осталось навести творческий беспорядок, изобразить следы борьбы и главное – произвести тот самый последний выстрел, которым якобы был убит киллер. Но «киллер» давно уже помер, поэтому хитроумный Гастингс и использовал холостой патрон. Неплохая идея! Выстрел есть, а пули нет! Но вышла ошибка. Не знаю уж, как он умудрился крутануть барабан «Барракуды», наверное, разгорячился во время мнимой борьбы, но только стрельнул Гастингс боевым патроном. Отсюда и дырка в стене, которую обнаружил я, Эркюль Пуаро! Я, а не вы, Шварцвальд.
Бывший комиссар был потрясен, он как будто еще постарел и осунулся, слушая Эркюля.
– Итак, – продолжал бельгиец, – Гастингс сделал выстрел и стал ждать людей, бегущих с криками на чердак. Вот, собственно, и все.
– Но зачем?..