– Ее застрелили.
– Слава богу, – невольно вырвалось у Тромбетти. – Значит, ни одного из гостей нельзя обвинить в этом диком преступлении.
– Почему вы так считаете?
– У иностранцев не может быть никакого оружия, – улыбнулся итальянский профессор. – Нас так проверяют в аэропортах, что мы не то что пистолет, даже бутылку воды без разрешения пронести не сможем. Поэтому иностранцы исключаются. Значит, убийца кто-то из местных, у кого могло быть оружие.
– Убийца мог получить оружие уже в самой Румынии, – заметил Дронго.
– Это уже из области фантастических предположений, – ответил Тромбетти, надевая носки. – Должен признаться, я всегда ожидал нечто подобного. Она была слишком безапелляционна и агрессивна.
– Из-за этого не убивают.
– Не скажите… У нее могло быть сколько угодно политических противников, – возразил Тромбетти, затягивая галстук. – У таких людей всегда много врагов. Они умудряются наживать их во множественном числе.
– Вы несколько раз спускались ночью вниз. Я могу узнать зачем?
– За водой и кофе. Мне нужно все время пить кофе, когда я работаю, а внизу есть автомат, где можно сразу сделать себе эспрессо или капучино. Поэтому я спускался несколько раз.
– И никого внизу не видели?
– Видел, конечно. Один раз столкнулся с господином Сиди Какубом, который поднимался наверх, когда я спускался вниз. Еще в коридоре ходила Катиба Лахбаби. И несколько раз видел Брынкуша.
– А он что там делал?
– Не знаю. Ходил какой-то потерянный. Один раз я даже видел, как он входил в комнату госпожи Лунгул.
– Когда это было?
– Очень поздно, где-то в три часа ночи или даже в половине четвертого. Я еще удивился, что он так поздно к ней заходит. Нес в руках два стакана с кофе. Вошел без стука, как обычно входят к очень близким знакомым.
– Вы уверены, что это был господин Брынкуш?
– Конечно. Я его хорошо видел.
Дронго повернулся и быстрым шагом вышел из комнаты. Спустился по лестнице, снова прошел к номеру, где лежала убитая женщина, и услышал шум подъезжающих машин – очевидно, сотрудники полиции уже добрались. Дронго быстро вошел в комнату и направился к все еще сидевшему на стуле Брынкушу.
– Простите, господин Брынкуш. Я хотел уточнить, вы ночью сюда входили?
Он увидел, как замерла Лесия и обернулся Сиди Какуб.
– Да, – глухо ответил Брынкуш, подняв голову, – я несколько раз заходил к ней. – Он вдруг не сдержался и судорожно заплакал.
– Оставьте его, – попросила Лесия, тронув Дронго за локоть, – они любили друг друга.
В комнату уже входили сотрудники полиции.