— Да ладно тебе, Фредди, — проворчал один из корреспондентов, — не думаешь же ты, что только этим и отделаешься! Если Коллинриджи не виновны, то как, черт возьми, ты можешь объяснить появление той статьи в «Обсервер»?
— Никак не могу. Может быть, они его спутали с каким-нибудь другим Чарльзом Коллинриджем или что-то в этом роде? Я много лет знаю Генри Коллинриджа, и весь мой опыт общения с ним говорит, что он не способен пасть до таких невероятных, омерзительных глубин. Он не виновен, и я ручаюсь за это!
Он говорил с горячностью профессионала, который собственной репутацией гарантирует репутацию своего босса. Уважение лобби к своему коллеге-ветерану перевесило чашу весов в пользу Коллинриджа. Пока что.
«Мы не виновны!» — кричал на следующий день заголовок передовой статьи в газете «Дейли мейл». Подобным же образом отреагировали на брифинг и многие другие газеты. Никакой новой инкриминирующей информации больше не поступало. И средства массовой информации, и партия облегченно вздохнули, радуясь передышке и возможности заняться другими проблемами.
По просьбе Коллинриджа Урхарт снова покинул свой офис на Даунинг-стрит, 12, и направился на Даунинг-стрит, 10.
— Френсис, ты один улыбаешься среди тех, кого я вижу вокруг себя, и, когда я гляжу на твое лицо, у меня поднимается настроение. — Сказав это, Коллинридж и сам улыбнулся — впервые за много дней. Неужели сгустившиеся над головой тучи начали расходиться? — Так что, Френсис, как наши дела?
— Похоже, самое трудное уже позади.
— По крайней мере, мы получили передышку и, скажу тебе честно, мне она необходима больше, чем что-либо другое. Это давление… — Он медленно покачал головой. — Ну ты, понимаешь, что я хочу сказать.
Как бы собираясь с силами, Коллинридж глубоко вдохнул:
— Но это всего лишь передышка, Френсис. — Он махнул рукой в сторону пустых кресел, окружавших стол, за которым проходили заседания кабинета министров. — Я не знаю, насколько твердо меня поддержат коллеги, но нужно дать им что-то, за что они могли бы держаться. Я не могу бежать. Я должен показать, что мне нечего скрывать, должен снова взять инициативу в свои руки.
— Что вы намереваетесь предпринять?
Премьер-министр тихо сидел в кресле под исполненным масляными красками портретом Роберта Уолпола — одного из своих предшественников, больше других пробывшего в должности премьер-министра, несмотря на несчетные кризисы и скандалы, которые ему пришлось пережить. Этот великолепный портрет в тяжелые времена вдохновлял многих его преемников. Коллинридж задумчиво смотрел в окно на парк Святого Джеймса. Лучи солнца, прорвавшись сквозь серые осенние тучи, залили комнату ярким светом. Из парка доносились веселые детские голоса. Жизнь шла своим чередом. Он повернулся к Урхарту.