История с кладбищем (Гейман) - страница 37

— Полагаю, в мое отсутствие все было спокойно, — произнес Сайлес.

— Я много чему научился! — похвастал Никт и, не выпуская из рук моста, указал в ночное небо. — Вон там Орион-Охотник с поясом из трех звезд. А это созвездие Тельца.

— Молодец, — похвалил его Сайлес.

— А ты? — спросил Никт. — Ты узнал то, зачем ездил?

— Вполне, — ответил Сайлес, но продолжать не стал.

— Я тоже, — строгим голосом сказала мисс Лупеску. — Я тоже кое-чему научилась.

— Это хорошо, — сказал Сайлес. В кроне дуба ухнула сова. — До меня дошли слухи, что две недели назад вы побывали там, куда мне путь заказан. В таких случаях я бы посоветовал вести себя осторожнее. Впрочем, у упырей, как известно, короткая память.

Никт сказал:

— Ничего страшного не было! Мисс Лупеску за мной присматривала. Мне ничего не грозило.

Мисс Лупеску посмотрела на Никта, и ее глаза блеснули. Она повернулась к Сайлесу.

— Мне еще есть чему поучиться, — заявила она. — Быть может, в следующем году я вернусь, тоже в середине лета, и дам мальчику пару уроков.

Сайлес покосился на мисс Лупеску, едва заметно приподняв бровь. Потом перевел взгляд на Никта. — Было бы здорово, — сказал Никт.

Все знали, что на краю кладбища похоронена ведьма. Сколько Никт себя помнил, миссис Оуэнс запрещала ему ходить туда.

— Почему? — спрашивал он.

— Не дело живым мальчикам там слоняться, — отвечала миссис Оуэнс. — Там страшенная сырость. Считай, болото. А ну как простудишься!

Мистер Оуэнс, как человек более уклончивый и менее изобретательный, говорил просто:

— Это дурное место.

С запада кладбище кончалось под старой яблоней. За ржавой железной оградой из прутьев с навершиями, как у копий, виднелся пустырь, заросший крапивой, сорняками и колючками. Никт, мальчик вообще-то послушный, туда не ходил, но частенько просовывал голову меж прутьев ограды и смотрел на зелень и груды палых листьев. Он чувствовал, что ему не все рассказали, и злился.

Никт поднялся к часовне у кладбищенских ворот и стал ждать темноты. Когда серые сумерки пофиолетовели, в шпиле часовни раздался шорох, будто расправили плотный бархат. Из колокольни явился Сайлес — там он обычно спал, — и спустился по стене вниз головой.

— Что в дальнем конце кладбища? — спросил Никт. — За «Гаррисоном Вествудом, пекарем сего прихода, и его супругами Мэрион и Джоан»?

— А что? — Опекун бледными, как слоновая кость, пальцами стряхнул пылинку с черного костюма.

Никт пожал плечами.

— Да так, интересно.

— Там неосвященная земля. Понимаешь, что это значит?

— Не совсем.

Сайлес прошел по дорожке, не встревожив ни одного упавшего листа, и присел на скамью рядом с Никтом.