Пустые светские разговоры не занимали его, но интересные беседы с молодыми учеными часто затягивались в его квартире далеко за полночь. Он был рад посещениям заграничных геологов, от которых черпал новые сведения и с которыми обменивался воззрениями на строение Земли и на геологические процессы.
Летний отпуск, особенно в старческие годы, Зюсс проводил большею частью в маленьком имении Марцфальви, на границе Венгрии, доставшемся его жене по наследству. Здесь, вдали от забот и обязанностей городской жизни, он особенно много писал, а в часы досуга занимался мелкими садовыми работами.
Зюсс отличался хорошим здоровьем. Вскоре после женитьбы он без всяких последствий перенес оспу, и затем, до последнего года жизни, никогда не болел. Но в молодости он производил впечатление больного человека. Один из старейших его учеников, профессор Фукс, в своих «Воспоминаниях» о Зюссе так описывает свое первое знакомство с ним:
«Это было в ноябре 1861 года. Я только что поступил в Венский университет. Однажды в ожидании лекции по анатомии растений я слонялся по холодным, неуютным коридорам старого здания, не зная, как убить время. Библиотека еще не открылась, читального зала тогда не было, итти в кофейню не позволяли средства. Я решил посетить какую-нибудь постороннюю лекцию и, заметив на доске об'явлений, что с 5 до 6 часов Зюсс читает палеонтологию, зашел в аудиторию. Она была почти пуста, только на передней скамье сидело несколько слушателей. Я скромно приютился на задней скамье. Вскоре вошел Зюсс — тощий человек в простой одежде, с цилиндром сомнительной свежести в руке, немного сгорбленный, с впалыми щеками и тусклыми глазами. «Бедняга, — подумал я, — ему нужно больше есть и меньше штудировать». Зюсс сел за стол, начал говорить усталым голосом. «Он наверно чахоточный», решил я. Но вскоре картина изменилась. Голос лектора окреп, речь сделалась проникновенной, энергичной. Зюсс пошел к доске и начал рисовать спрута так искусно и с такой уверенностью, что я был поражен: никогда я не видел ничего подобного. Набросав, словно шутя, сложный рисунок, Зюсс продолжал лекцию. Он словно вырос, говорил твердо и уверенно, и, когда он кончил, я был очарован, но не мог подавить мысли, что такой вдохновенный мыслитель обречен. «Внутренний жар истощает его», думал я, вспоминая своего чахоточного учителя гимназии.
«У выхода я представился Зюссу и просил разрешения посещать его лекции, «Места много», — сказал он меланхолически, указывая на почти пустую аудиторию. Охотников изучать палеонтологию тогда было еще очень мало.