Именно юдо-фобия: страх перед евреем, как перед разрушителем
. Вещественным же доказательством, пугающим и ожесточающим,
служит плачевная участь России.
Еврей на все это отвечает привычным жестом и привычными
словами: известное дело — мы во всем виноваты; где бы ни
стряслась беда, будут искать и найдут еврея. Девять десятых их
того, что пишется в еврейских изданиях по поводу евреев и
России, составляет только пересказ этой стереотипной фразы. Так
как всегда и во всем мы, конечно, виноваты быть не можем, то
еврей делает отсюда весьма лестный для нас и на первый взгляд
житейски весьма удобный вывод, что мы всегда и во всем правы.
Нет хуже: он просто отказывается подвергнуть собственному суду
свое поведение, отдать самому себе отчет в том, что он делает и
чего не делает, но, может быть, должен был бы делать...
Итак, верно ли, что евреи несут ответственность за крушение
русской державы, и, следовательно, за бедствия, испытываемые
русским народом? <...>
Нечего и оговаривать, что не все евреи — большевики и не все
большевики — евреи, но не приходится теперь также долго
доказывать непомерное и непомерно рьяное участие евреев в
истязании полуживой России большевиками.
Обстоятельно, наоборот, нужно выяснить, как это участие евреев в
губительном деле должно отразиться в сознании русского народа.
Русский человек никогда прежде не видел еврея у власти
Русский человек никогда прежде не видел еврея у власти; он не
видел его ни губернатором, ни городовым, ни даже почтовым
чиновником. Бывали и тогда, конечно, и лучшие и худшие времена,
но русские люди жили, работали и распоряжались плодами своих
трудов, русский народ рос и богател, имя русское было велико и
грозно.
Теперь еврей — во всех углах и на всех ступенях власти
Теперь еврей — во всех углах и на всех ступенях власти.
Русский человек видит его и во главе первопрестольной Москвы, и
во главе Невской столицы, и во главе Красной Армии,
совершеннейшего механизма самоистребления.
Он видит, что БиЮпроспект Св. Владимира носит теперь славное имя
Нахимсона, исторический Литейный проспект переименован в
проспект Володарского, а Павловск — в Слуцк.
Русский человек видит теперь еврея и судьей, и палачом;
он встречает на каждом шагу евреев — не коммунистов, но все же
распоряжающихся, делающих дело советской власти: она ведь всюду,
от нее и уйти некуда.
А власть эта такова, что поднимись она из последних глубин ада,
она не могла бы быть ни более злобной, ни более бесстыдной.
Неудивительно, что русский человек, сравнивая прошлое с
настоящим, утверждается в мысли, что