— Боюсь, вы правы лишь отчасти, княгиня, — саркастически отозвался он.
— Отчасти?!
Ларгий встал из-за стола и подал мне запечатанный конверт.
— Его Высочество Эмилий Даласин просил передать это вам, как только вы появитесь.
Я метнула в Ларгия гневный взгляд, но конверт взяла. Внутри было короткое письмо:
«Софи! Тит позвонил из космополиса и попросил срочно вернуться.
Он подает в отставку. Я пытался отговорить его, но он сказал, что все уже решено, и он не намерен ждать тебя. Понимаю, ты будешь злиться, но я обязан был уважить просьбу Тита. Прости. Эмиль».
«Ты будешь злиться», — пусть заберет меня Гадес, если я просто буду злиться! Я в ярости! Стоило уехать из Темисии, как состоялся заговор!..
Он, видите ли, уваживает просьбу Тита! А Тит? Как мой отец мог столь гнусно предать меня?!
— Вы желаете воды? Или, может быть, позвать врача? — участливо спросил Ларгий.
Нет, я не доставлю ему такого удовольствия. Эмоции — на завтра.
Сегодня нужно действовать. Я обязана добраться до Темисии и сокрушить заговор.
— Я желаю немедленно отбыть в столицу.
— У вас есть разрешение на полет?
— Вы прекрасно знаете, прокуратор, что членам имперского правительства не требуется разрешение.
— Вы больше не член имперского правительства, — с наслаждением, растягивая слова, произнес Ларгий Марцеллин.
Он стоял передо мной, этот мелкий человек, в сию минуту равный громовержцу, слова его разили, как перуны. Я не нашлась, что ответить, мне не хотелось ему верить, но внутренне я сознавала: он не настолько безрассуден, чтобы лгать…
— Ах, так вы ничего еще не знаете? — усмехнулся он. — Ergo, мне выпала честь первому сообщить вам последние новости. Божественный Виктор принял отставку вашего отца и распустил его правительство. Вы больше не министр!
Он замолчал, упиваясь моим унижением. Следующий вопрос напрашивался сам собой, но я безмолвствовала, собираясь с мыслями… Наконец негодяй не выдержал и провещал:
— Вам, полагаю, интересно знать, кому Его Величество доверил исполнять обязанности первого министра. О, вам хорошо известен этот достойный человек…
— Да, мне он известен слишком хорошо! — воскликнула я. — Он такой же мерзавец, как и вы! Qualis pater, talis filius![59]
— Agnosco veteris vestigia flammae,[60] — Ларгий, как триумфатор, скрестил руки на груди, — и меня это радует. Вы нынче только и можете, что изливать свой бессильный гнев. Юнона проиграла!
Ошибаешься! Но я пока не стану тебя разубеждать.
— Корнелия Сенат не утвердит, — заметила я.
— Вы полагаете, мой сын берется за дело, не будучи уверенным в успехе?