— Ты заслуживаешь худшей кары, негодяй! И ты за все заплатишь, клянусь кровью…
— Напрасно ты яришься на меня, — быстро сказал Корнелий. — Не я причина всех твоих страданий, а твоя несчастная любовь.
— Не искушай меня, презреннейший из смертных, — тихо, но опасно промолвил Марсий. — Еще одно худое слово о Софии, и я не стану сдерживать себя! Убирайся, покуда цел!
Корнелий усмехнулся и заявил:
— Моя мать тоже страдала помутнением рассудка. Но умерла в своем уме, и по другой причине. От помешательства я вылечил ее.
— Ты?!
— Точнее будет утверждать, я создал ей необходимые условия для излечения.
— К чему ты клонишь? Какое новое злодейство ты задумал? — с горечью спросил Марсий.
Не обращая ни малейшего внимания на тон шурина и его обидные слова, Корнелий ответил:
— Есть люди, которые излечили мою мать. И вот о чем подумал я: мою мать излечили — кто знает, может быть, излечат и твою?
— Не верю. Убирайся!
— Клянусь кровью Фортуната, Марсий, я не лгу. Такие люди существуют. Они мои друзья.
— Что дальше?
— Я сведу вас, их и тебя.
— Почему ты не сведешь их с моей сестрой? Она твоя жена, она твой друг, вернее, твоя раба, а не твой враг, как я!
— Ты сам ответил на свой вопрос, шурин. Эстелла уже мой друг, а ты еще нет. Я лучше сделаю добро тебе, чем ей.
Налитые кровью глаза Марсия устремила на Корнелия ненавидящий взгляд, и Марсий отчеканил:
— Я никогда не стану твоим другом, аггел![83]
Корнелий равнодушно пожал плечами.
— Не станешь — и не надо. Друзей нынче довольно у меня, а завтра будет стократ больше. Я не навязываюсь. Но выслушать меня ты можешь?
— Выслушать? — удивленно переспросил Марсий.
— Это все, что я прошу взамен за свою помощь. Всего лишь выслушай меня.
— И ты… ты устроишь так, чтобы мою мать спасли?
— Клянусь кровью Фортуната!
— Пусть будет так, — прошептал Марсий. — В конце концов, когда-нибудь нам нужно разобраться…
— И лучше не откладывать на завтра, — подхватил Корнелий. — Ибо если что и можно изменить в твоей злосчастной жизни, лучше это сделать сегодня. Я буду говорить, а ты меня слушай. Найди в себе силы выслушать правду. Помни, мы договорились!
Марсий стиснул руки и отрывисто кивнул.
— К чему скрывать, — начал Корнелий, — мы оба влюблены в одну и ту же женщину…
— Ты не способен на любовь, — воскликнул Марсий, — тобою похоть движет и желание утвердиться в ее и в собственных глазах!
— Так дело, шурин, не пойдет! Молчи и слушай, иначе разговор наш, не начавшись, обратится в перебранку.
— В твою любовь не верю; я должен был это сказать, дабы ты не льстил себя порочными надеждами. И она тебя не любит — она любит меня! На этом умолкаю; говори.