И не приходило в голову радетелю злосчастного народа, что князь Корнелий мог, как все земные люди, обмолвиться случайно и некстати…
Роману Битме он велел составить большую грозную статью о покушении на делегата, но в той статье имен не называть, греметь вовсю, чтоб стало страшно, однако не метать конкретные перуны, — а подписаться «Гурий Леонид», дабы прибавить весу и чтоб никто не догадался, какой неоперившийся искусник на самом деле сотворил грозу.
Итак, сей одаренный борзописец отбыл сочинять грозу, а юный делегат народа, врагами пригвожденный к ложу, еще подумал, глядя тому вслед: «Полезный для народа гражданин! Он будет объяснять народу правду и метким словом поражать еретиков».
Вот такой наивный человек готовился в то время стать вождем порабощенного народа Амории.
***
Оставив сына, Кимон отправился к Софии, чтобы раз и навсегда разобраться с ней.
На их счастье, с Софией он не встретился — она, как оказалось, уехала из города в Эсквилин, провожать свою подругу Медею Тамину.
А затем произойдут другие важные события, и Кимон передумает раз и навсегда разбираться с Софией.
В аэропорту София встретила Марсия Милиссина, и никто бы не поверил, что эта встреча произошла случайно.
Кстати: тем же вечером преступники, совершившие покушение на молодого делегата, добровольно сдались в руки правосудия. Собственно, у них не было другого выхода: доблестная аморийская милисия все равно бы скоро вычислила их. Как и предполагалось, преступников было трое, все они оказались плебеями, стихийными приверженцами Софии Юстины.
Еще кстати: тем же вечером в Эсквилин прибыла первая после циклона аэросфера из Астерополя, и на этой аэросфере явились архонт Метиды князь Луцилий Ираклин и верховный куратор Ордена Сфинкса мать Анастасия Коллатина; эти двое также встретились Софии в столичном аэропорту.
Впрочем, ее интересовал один лишь Марсий.