— Вы угрожаете мне, София Юстина?
Мне стало страшно в тот момент. Мне показалось, что вот-вот ворвутся палатины и схватят меня, ибо я, очевидно, совершаю Crimen laesae Dei Majestatis[118]. И тогда уже ничто не спасет Софию Юстину — ни связи, ни происхождение, ни новая сенаторская звезда… И даже дядя, с его страстью, — не спасет.
Та отважная женщина в моей душе спасла меня. Она принудила меня разрыдаться… слезы брызнули из моих глаз и смутили гнев Повелителя…
— Что все это значит, княгиня?! — воскликнул он.
— Молю простить меня, Ваше Величество… Я не могу быть вашим первым министром.
— Но почему?! Вы сами домогались власти!
— Простите…
— Вы передумали, София?
Я скорбно застонала. Что я могла ему ответить? Какую правду он хотел услышать? А разве он ее и так не знает? Он же над нами бог…
Божественный Виктор заложил руки за спину и прошелся по тронному залу. Я со страхом следила за его движениями. Как можно даже думать о том, что Божественный не решает ничего? Моя судьба была в его руках…
Он опустился на хрустальный трон и сказал мне:
— Вы просите меня нарушить закон. А разве после этого я смогу требовать повиновения закону от моих подданных, от верующих в меня благочестивых аморийцев?!
— Ваше Величество, я всего лишь молю вас не подписывать этот эдикт. Вы подпишите другой, и я клянусь вам кровью Фортуната, это случится вскоре…
Август воздел империапант и осуждающе заметил:
— Вы клянетесь всуе, княгиня. Грядущее неведомо ни вам, ни даже мне. Я освобождаю вас от этой клятвы… Скажите мне, София, неужели вы не могли оставить свои политические игры за пределами моего дворца?
— Это не игры, Божественный, — простонала я, — это на меня снизошло просветление!
Повелитель вздохнул и задумался. Я стояла перед ним на коленях и ощущала себя несчастнейшей из смертных. Он думал долго. Мои ноги начали болеть, и я боялась, что скоро силы меня оставят, и я тут упаду… А может, то и был выход для меня и для него?
— Приблизься ко мне, дочь моя, — вдруг сказал Повелитель.
Я подползла к подножию трона. Он протянул ко мне руку, сжимающую империапант, и возгласил:
— От имени Творца и всех великих аватаров, назначивших меня царить над Ойкуменой, я отпускаю тебе, дочь моя, твои грехи! Отныне ты безгрешна… ты молода и многое еще успеешь сделать в жизни. Благословляю тебя начать ее сначала!
Я не сдержала слезы в то мгновение. Его слова для меня были не просто словами. Я в самом деле ощутила себя заново родившейся на свет. Я знала, что вернусь в суетный мир счастливейшей из смертных. Меня ждет Марс, меня ждут дети, которых я родила уже, меня ждет замечательный ребенок, который только лишь родится… Меня ждет счастье!