Он наклонился к ней, обжигая ее щеку, словно огнем, своим горячим дыханием.
— Не надо.
Это все, что он сказал — «не надо». Он произнес так тихо, так что, кроме нее, его никто не услышал, но слова были выразительны, остры как бритва.
— Пожалуйста, отпустите меня, лорд Барнсфорт. — Несмотря на мелькнувший на ее лице испуг, девушка вполне владела собой. Ее ресницы бросали тени на ее разгоревшиеся щеки, она взглянула на его руку, сжимавшую ее запястье. — Вы делаете мне больно.
Кровь стучала у него в ушах, и он почти не слышал ее. Все происходящее было так знакомо ему. Руссо со своими настойками, процедурами и обещаниями — пустыми, возможно, даже опасными для здоровья — все это слишком напоминало обстоятельства смерти его матери и отчаяние его отца.
Слова Лорел вернули его в реальность. Пальцы, сжимавшие ее запястье, дрожали от напряжения и гнева. Он отпустил ее, даже бормоча извинения, но продолжал сжимать кулак.
Она поджала губы, как будто сдерживая упрек, вполне им заслуженный, и только сказала:
— Все в порядке. Извините меня.
Она направилась к помосту, где лакеи продолжали раздавать «таинственный» эликсир Руссо.
Эйдан не был настолько наивным, чтобы верить человеку, который только что раскрыл перед всеми секреты своей патентованной формулы.
Но Руссо, будь он проклят, был изобретателен. Вопреки своему скромному виду и близорукости во всех его движениях просматривалась тяга к театральным эффектам. Вся эта чепуха о тайных лабораториях и древних храмах создавала нужную ауру таинственности, восхищавшую легковерных.
Была ли Лорел одной из них?
Он протянул руку, чтобы, взяв Лорел за плечо, остановить ее, но тут же сообразил, что допущенных им нарушений приличий вполне достаточно для одного дня, когда он столь импульсивно сжал ее запястье. Но они не были наедине в ночной темноте на балконе. Здесь о них станут говорить, если он забудется хоть на секунду.
— Лорел, — настойчиво сказал он. Она остановилась и обернулась, — я предпочел бы, чтобы вы этого не делали.
Она с вызовом подняла голову, ее губы приоткрылись, на щеке появилась ямочка.
— Почему?
Что он мог ответить? Какие у него были доказательства мошенничества Руссо? Чем он мог доказать, что тот пытался обмануть всех или что эликсир не мог иметь ни одного из рекламируемых лечебных свойств? Как сказал в самом начале Уэскотт, в области медицины были достигнуты лишь предварительные успехи.
Он ожидал, что Лорел спросит, почему его беспокоит то, что она делала. А что тут можно ответить? После того единственного вальса под звездами эта женщина не оставила его равнодушным. Он начал беспокоиться о ней.