– А вы знаете кого-нибудь из его друзей?
Я подошла к опасной черте.
– Он просто позвонил мне вчера вечером и сказал, что ему нужно где-то переночевать.
– Как он узнал ваш телефон?
– Я еще в Лондоне дала ему номер.
– Он тогда не говорил, у кого собирается остановиться?
Тербер пристально смотрела на меня. Мне сделалось не по себе.
– Как вы думаете, сегодня вечером он вернется к вам?
– Лекс – человек непредсказуемый. Может, вернется, а, может, и нет. Как только я его увижу, попрошу его связаться с вами.
– Непременно. А где он спал этой ночью?
В ее вопросе не было и следа досужего любопытства.
– В гостиной на диване.
– Квартира большая?
– Не очень. Большая гостиная, совмещенная с кухней, спальня и ванная.
– Если бы вы ночью захотели выйти из квартиры, он заметил бы? – спросил Фрэнк.
– Ну, возможно, он услышал бы, как хлопнула входная дверь. Там очень шумные замки. Впрочем, диван находится в алькове, так что Лекс вполне мог ничего не заметить. Кстати, а речь идет именно о ночи? – задала я встречный вопрос. – Когда убили Дона?
Глаза Тербер превратились в щелочки.
– Вы весь вечер провели с этим человеком? – отрывисто спросила она.
– Мы встретились около семи и весь вечер не расставались.
– Тогда зачем вам знать?
Я развела руками.
– Просто любопытно. Все, что вы скажете.
Краем глаза я заметила, как Фрэнк быстро взглянул на Тербер. Ясно, что в их танго ведет она.
– Мы ищем того же самого преступника, если вас это интересует, – сухо ответила Тербер. – Второй человек задушен такой же удавкой, что и Кейт Джейкобсон. Насколько мы можем судить.
– Не так-то легко застать Дона врасплох, – заметила я. – При его-то габаритах. Он был пьян?
– А то вы не знаете, – почти дружески усмехнулась Тербер. – Ведь наверняка почуяли запах бурбона, когда открывали мешок.
– Верно.
Интересно, какую игру она ведет?
– Возможно, не только алкоголь, – продолжала Тербер. – Мы еще не получили результаты экспертизы. Но я почти уверена, что в бурбон что-то подмешали.
– Дон любил пиво, – сказала я, вспомнив пивную кружку рядом с креслом. – Наверное, ему предложили кое-что получше. Я знаю, что он задерживался в галерее допоздна. Творил свою живопись.
– Ага, и натворил он немало, говорят. – Тербер в упор взглянула на меня. – Нам нужно побеседовать с этим Лексом Томпсоном. Если все, что вы говорите, правда, то у вас есть алиби. Верно?
– Верно.
– Еще есть швейцар, – вставил Фрэнк.
– Только не это, – уныло пробормотала я. – Вы же не собираетесь снова расспрашивать его?
– Боюсь, придется, – подтвердил Фрэнк тоном кондуктора автобуса, который сообщает пассажирам, что машина сломалась.