– Вы ей сами сказали об этом?
– Нет. Я попросил нашего вице-президента сообщить ей о моем решении. Думаю, она все поймет правильно и не обидится.
– А если обидится?
Ратушинский нахмурился.
– Так будет лучше, – упрямо сказал он.
– Я думал, вы сильнее, – покачал головой Дронго.
– В каком смысле?
– Вы сами не могли объявить ей о своем решении? Боялись скандала?
– Ничего я не боялся. Просто решил, что будет лучше, если ей об этом скажет наш вице-президент. Он занимается кадрами. И она раньше работала у него, была его секретаршей…
– И его любовницей, – добавил Дронго.
Борис Алексеевич ослабил узел галстука, снял очки, протер стекла и, не надевая очков, задумчиво произнес:
– Значит, она вам все рассказала.
– Не уверен, что все, – возразил Дронго, – но кое-что успела.
– О моих с ней отношениях тоже?
– Я об этом ее не спрашивал, – слукавил Дронго, не желая выдавать молодую женщину.
– Напрасно, – надел очки Ратушинский. – Мы были с ней близки. Несколько раз. Надеюсь, она не рассказала вам всех подробностей…
– Вы хотите сообщить мне какие-нибудь детали?
– Нет. За исключением того обстоятельства, что она сама перешла ко мне от нашего вице-президента…
Дронго молчал, позволяя ему высказаться.
– В общем, она всегда знала, чего хочет, – продолжал Борис Алексеевич, – поэтому ушла от вице-президента, узнав о его предполагаемой женитьбе. До этого она явно строила свои планы в расчете на его холостяцкую квартиру.
– И перешла к вам, зная, что вы женаты?
– Да. И тем не менее перешла. Однажды я вернулся в офис довольно поздно, часов в семь, после обеда с венграми. Они привезли свою знаменитую настойку, и мы несколько перебрали. В общем, как обычно бывает… Посидели, выпили, поговорили. А в офисе у меня остались важные бумаги, которые я должен был подписать. Пришлось вернуться в свой кабинет. А Юлия осталась меня ждать. Сейчас я думаю, что специально осталась, хотя могла оставить бумаги дежурному. В общем, знаете, как это бывает…
Я вошел навеселе, начал шутить. Она подошла ко мне с документами, и я почувствовал аромат ее духов. Довольно смутно помню, как все получилось. Кажется, я шутливо ткнул ее в плечо. В общем, мы неожиданно оказались на полу. Об остальном вы, конечно, догадываетесь…
– Неужели вы об этом потом пожалели?
– Что? – Он поправил очки и улыбнулся. – Конечно, нет! Наоборот, даже обрадовался. У нее большие потенциальные возможности. Несколько раз мы встречались. Но я чувствовал, что не слишком много для нее значу. Вернее, ей было интересно узнавать новости о наших планах, перспективах, мои суждения о партнерах и сотрудниках фирмы. Есть такие женщины… Мелочи вроде подарков и разных знаков внимания их не прельщают. Им нужны более весомые доказательства собственной значимости. И собственной власти. Ей хотелось быть больше, чем секретаршей. Наверное, одним из ее прежних воплощений была мадам Помпадур, – пошутил он. – Ей хотелось быть явной «фавориткой короля», а меня такое положение дел не устраивало.