Взгляд скользнул по кухонным шкафчикам, плите, раковине…
И остановился на оскаленном мертвом лице человека, сидящего напротив на полу. Даже не на лице, а на бесформенном черном месиве, начинавшемся сразу над кустистыми бровями.
На темно-бурых потеках на кафельной стене…
На присохших к плитке рыжеватых кусочках…
Затылок Ирины стукнулся о стену, и она снова полетела в черную бездну забытья…
– Не трудись, Саша, я уже тут.
Шацкий стоял в конце коридора, расслабленно опершись плечом на стену и покачивая на ладони пистолет с длинным глушителем. Лицо его было невозмутимым, на губах играла легкая усмешка.
– Так ты успел? Давно ты тут? Что тут произошло?..
– Много вопросов, Саша. Ты, кажется, приехал сюда ради одного человека?
– Ну да… – Маркелов на миг растерялся: трупы, смерть и вдруг – невинные спокойные вопросы… – Сотников Владислав Георгиевич…
– Пойдемте. – Шацкий повернулся, глянул через плечо и игриво поманил друзей пальцем свободной руки: пистолет он так и не убрал. – Не задерживайтесь.
Следуя в нескольких шагах за странным гидом, майор и архивариус поднялись на второй этаж.
– Ох!.. – Маркелов переступил через лежащего на ступенях ничком человека, но его спутник сослепу наступил на безвольную мягкую ладонь, услышал под ногой явственный хруст пальцев и едва не сверзился вниз по ступеням. Только в последний момент Александр сумел удержать за воротник уже потерявшего равновесие друга, бледного в синеву и балансирующего на грани обморока.
– Чего вы копаетесь? – недовольно глянул на них проводник.
Поперек коридора навзничь лежал еще один незнакомец в распахнутом на груди белом халате. Ковролин хорошо впитывал жидкости, и теперь темно-зеленое покрытие лишь чуть-чуть потемнело вокруг трупа. А красное пятнышко на белоснежном лацкане могло сойти за орденскую розетку.
– Как у ордена почетного легиона, не правда ли? – походя ткнул длинным стволом пистолета в грудь мертвеца Шацкий. – Меткий выстрел, а?
– А врача-то за что? – пробормотал за спиной у майора Иванов. – Он-то чем мог угрожать…
– Для коллекции, – белозубо ухмыльнулся Шацкий, гостеприимно распахивая дверь: – Прошу!
Сотников-младший лежал в огромной постели, утопая в белых простынях настолько, что Маркелов разглядел на смятой подушке восковое, словно у мумии, лицо не сразу. Зато сразу узнал – настолько сын походил на портрет отца из старой книги. Даже желтоватый оттенок лица напоминал выцветшую сепию старинной фотографии.
– Он мертвый? – тронул друга за рукав Геннадий.
Тот только пожал плечами: наметанный взгляд уже отметил аппаратуру жизнеобеспечения, и хотя дисплеи от двери были неразличимы, мерное попискивание не могло означать ничего, кроме пульса. Да и вряд ли стали бы подключать капельницы к покойнику, а их в комнате было целых три.