В трубке помолчали немного:
– Ну и как продвигаются наши дела? Есть уже что-нибудь?
– Да, да, – заторопился Сотников-младший. – Кое-что уже есть. Хотите, я прочитаю?
Невидимый собеседник издал какой-то странный звук, вроде хрюканья, наверное, засмеялся.
– Не стоит, дорогой, не оценю все равно. Хозяину почитаешь.
– Когда? – упавшим голосом поинтересовался Владислав.
– Сейчас.
– Но…
– Выходи. Я у подъезда.
– А откуда вы…
В трубке раздались короткие гудки.
Последний вопрос был явно лишним. Тоже мне, фантаст доморощенный: мобильник, совершенно понятно, как выражался один из персонажей давным-давно прикрытых «Кукол».
Из десяти разлетевшихся купюр при беглом осмотре удалось найти только восемь.
«А, ладно, потом найду!» – решил Владислав, хватая исписанные листки и выскакивая в прихожую.
– Пап! Я на часок отлучусь! – Крикнул он, отпирая дверь и одновременно пытаясь на ощупь всунуть ноги в разношенные туфли.
Не слушая ответа, он захлопнул дверь, запоздало вспомнив, что обед так и не приготовил. Опять старик будет скандалить…
Сначала не было ничего, затем возникла ноющая боль. Где именно, в каком месте – бог ее знает! Болело все, то затихая чуточку, то резко начиная дергать, словно больной зуб…
Потом появился свет: багровый, колышущийся… Наверное, это вход в преисподнюю!
«Господи, что же быстро-то так? И нагрешить-то толком не успел, мне же еще только тридцать шесть! – взмолился… кто-то, знавший точно, что ему тридцать шесть лет, но не помнивший своего имени. – Смилуйся, Господи!..»
Багровая пелена распахнулась в черноту, из которой уродливой маской, освещенной колеблющимся неверным светом, видимо адского огня, выдвинулась уродливая харя, скалившая блестящие зубы. Наверное, сам Люцифер!
– Изыди, сатана! – Кто-то, не помнивший своего имени, не расслышав толком своего голоса, протянул руку, защищаясь. – Убирайся, нечистый! – вдруг, булькнув и отдавшись болью в голове, прорвался в уши звук.
– Э-э, полегче, господин архивариус! – испуганно отшатнулся демон.
В голове вдруг что-то щелкнуло, и все разом встало на свои места.
Над полусидящим, прислонившись к стене арки Геннадием склонялся, присев на корточки, вовсе не «Повелитель мух»[4], а майор Национальной службы безопасности Александр Николаевич Маркелов собственной персоной, светящий в лицо приходившему в себя архивариусу огоньком зажигалки. Колеблющийся светлячок пламени и принял Геннадий за адский огонь. К сожалению, боль не осталась в забытьи, а только усилилась, когда Геннадий пошевелился.
– Ты в порядке? – В голосе Александра сквозила неподдельная тревога, и Геннадий решил проявить мужество.