Анастасия Викторовна всегда называла машиниста уважительно, на "вы". Она вообще относилась к его профессии с огромным уважением и благоговейным трепетом. Первое время Михаил Владимирович пытался убедить ее общаться с ним без всяких фамильярностей, но она так и не смогла себя переделать. Позже он махнул рукой, настолько надоело ему ее заикание, безграничное волнение и алая краска, заливавшая ее лицо в тот момент, когда она пыталась ему "тыкнуть".
— Как же они могли в глухой тайге оказаться? — задумчиво протянула проводница. — Раздетые, грязные, вымотанные донельзя. Ведь отсюда населенный пункт в сотни километрах не сыщешь. Глушь кругом. Чудеса…
— А ты у них и спроси, — посоветовал ей машинист. — Может, скажут чего… Хотя вряд ли. Тайга никому болтать не велит. И ослушаться ее нельзя — накажет.
— Опять вы за свое! — махнула рукой женщина. — Мало ли чего у ребят произошло. Вот выспятся, и я у них все узнаю. Потом вам расскажу. Так и быть. Вроде зрелый мужик, а в сказочки все веришь.
— Да я за свою жизнь столько в этих местах насмотрелся и наслышался, что тебе и не снилось, — возмутился он. — И вообще, иди своими делами занимайся, не отвлекай меня.
— Не отвлекай меня, — отступая назад, передразнила его проводница. — То одно подай, Анастасия Викторовна, то другое, то поговори со мной, чтобы не уснул. А теперь иди отсюда. Спасибо вам огромное, Михаил Владимирович, отблагодарили меня за все. Вот так и делай людям добро.
— Да не обижайся ты, — вздохнул машинист. — Устал я сегодня. Вот и цепляюсь ко всем подряд. Наверное, на пенсию мне пора. Или переходить на другой маршрут нужно. Меня от этих чудес уже самого тошнит. То девки какие-то прозрачные за поездом носятся, то мужики полуголые на пути выскакивают. А я, между прочим, уже два инсульта пережил.
— Бедненький вы наш, — искренне пожалела его проводница. В порыве какой-то материнской нежности она даже хотела погладить его по голове, но вовремя отдернула руку. Представив, как ошалело он посмотрел бы на нее, осуществи она свое мимолетное желание, она покраснела, словно юная дева, поймавшая на себе плотоядный взгляд взрослого мужика.
— Ты бы и вправду шла, Настюш, — устало вздохнул машинист. — А то оставила их в своем купе и ушла. Мало ли чего…
При слове "Настюша" проводница вздрогнула и с трудом сдержалась, чтобы не подпрыгнуть от радости.
— Уже бегу, — радостно улыбаясь, попятилась она назад. Споткнувшись о металлическую балку, не весть как попавшую в кабину машиниста, она чуть не упала. Нервно хихикнув, она понеслась к выходу.