А началось вот с чего. Недавно Федор зашел после ужина в трест позвонить на бетонный завод. В управлении дежурила Надя.
— Ты мне как раз и нужен! — сказала она таким тоном, будто ждала его.
— Опять сводка о выработке бригады? Я аккуратно отчитываюсь перед своим прорабом.
— Не спеши, садись. — Она открыла сейф, достала оттуда сверточек в миллиметровке, положила перед собой.
Да это же его письма!
— Вот, храню твои с в о д к и наравне с плановой документацией. Дома нельзя, ты же знаешь, какая у нас Варя, обязательно найдет, где ни спрячь.
Федор плохо соображал, что она говорила, — он старался подготовить себя к худшему.
— Прошу, Федя, не пиши больше, не надо.
— Почему?
Она быстро взглянула на него, но он опустил голову. Чего он больше всего боялся, то и случилось: Надя, конечно, решила вернуть ему его любовные послания.
— Потому, что мы всегда можем встретиться, поговорить...
Нет, пожалуй, не вернет, она умеет обнадеживать, умеет.
— И потому, наконец, что и ты для меня тоже небезразличен, Федор...
Она произнесла это очень просто, даже скороговоркой, точно не в первый раз. Он встал.
— Это правда?
— Я сказала все, — как-то невесело улыбнулась Надя, будто пожалев о том, что уже сказала. — Эх, Федор, Федор, ты совсем ничего не видишь...
— Да я и сейчас не верю.
— Вот, может быть, поэтому я и не прошла мимо тебя. Понимаешь?
— Нет. То есть да! Но, в общем, я все-таки плохо понимаю. Потом пойму. Постараюсь понять. Непременно!
— А теперь иди, Федор, — она через стол протянула ему руку.
Они постояли друг против друга: Герасимов, на целую голову выше ее, крепкой, ладной казачки, немного ссутулился, чтобы не пропустить мимо себя притемненный свет этих глубоких глаз, а Надя, вскинув гордо красивую голову, с лукавой пытливостью, молча приглядывалась к нему, — вот ты какой, оказывается.
— Иди, — повторила она строже.
И тогда он повиновался. Он мог идти сейчас до самого предгорья. Идти, идти. Только без остановок. Чтобы ни о чем не думать. Чтобы обойти всю степь и в изнеможении упасть где-нибудь в ковыль.
А Надя заставила себя работать. Она подготовила телеграфную сводку в область, прочла ее от начала до конца, — все в порядке. Но начальник планового отдела не подписал, заметил ошибку. Она тщательно, цифру за цифрой, переписала декадку на чистый лист бумаги, и опять ошиблась, хотя уже в другом месте. «Да что с вами, Надежда Николаевна?» — с недоумением спросил ее начальник.
Пытаясь сосредоточиться, войти в деловой ритм, она стала звонить на участки, напоминать экономистам о месячном отчете. Так и закончился этот нескладный рабочий день. Надежда Бороздина терпеть не могла тех людей, которые только делают вид, что чем-то заняты. И вот сама оказалась в таком положении.