Синев принял за месяц более пятисот человек. Холостяков селил в палаточном городке, — благо, палаток сколько угодно; а семейных направлял в поселок золотого прииска, — тоже благо, что поселочек наполовину пустовал. В давнюю т о р г с и н о в с к у ю пору, когда желтый металл собирали по крупице, чтобы наладить производство черного металла, здесь был основан полукустарный рудник. Верно, его золото обходилось государству «дороже всякого золота», как сказал Синеву один старожил; но прииск свою роль сыграл, и тихо, скромно, как полагается вдоволь поработавшему старателю, доживал теперь остаточные годы. Молодежь подалась на восток, кто в Сибирь, кто на Колыму, а старички, сполна отдав свое в актив внешнеторгового баланса, никуда больше не хотели двигаться. Они и приняли на постой семейных рабочих новостройки, — все будет с кем коротать зимние вечера, хотя народ и странный: помешались на этом горном льне, сразу видно, что понятия не имеют о золотых жилах, не говоря уже о самородках.
Вернувшись сегодня из гостеприимного поселка, Синев намеревался после обеда съездить на станцию, где разгружались кирпич и цемент. Но не успел он пообедать, как к дощатой конторке подкатили сразу две машины: черный лимузин Зареченцева и «газик» управляющего трестом. С ними приехали трое незнакомых инженеров, заведующий строительным отделом и инструктор обкома партии.
— Ого,сколько земли перелопатили! — сказал Зареченцев, осматриваясь вокруг.
Синев только глянул на него сбоку: на обветренном лице Вениамина Николаевича поигрывала улыбка победителя.
— Признаюсь, я не поверил Братчикову, когда он назвал мне объем земляных работ, выполненных за полтора месяца.
— За месяц, — поправил его Синев.
— Пусть за месяц, если вам так нравится.
Он широко шагал впереди всех, длинный и сутулый. Иногда приостанавливался, брал горсть охры или зернистого песка, разминал в кулаке и бросал под ноги размашистым движением руки. Только чернозем не интересовал этого сеятеля.
Он был доволен собой: положено начало еще одной большой стройке, четвертой за четыре года его работы в совнархозе. Как год, так новый комбинат — медный, химический, никелевый, асбестовый. А где комбинаты, там и города, электростанции, железные дороги. Москва уже снова заметила его, Зареченцева, хотя в наше время трудно обратить на себя внимание Москвы и еще труднее заслужить ее уважение вторично. Здесь без риска не обойдешься. Рисковал же он год назад, поторопившись с никелькомбинатом; рисковал и весной, начиная сооружение асбестового. Лиха беда — начало. Пройдет несколько месяцев, и ни у кого не поднимется рука вычеркнуть из титульного списка эти стройки. А осенью или зимой могут позвать в Москву: строители, как видно, опять получат полную самостоятельность. Что ж, не стыдно будет возвращаться, имея за плечами такие комбинаты. Хорошо, что не поехал в пятьдесят седьмом в какую-нибудь из подмосковных областей. Занимался бы там реконструкцией да капитальным ремонтом. Немного заработаешь на ремонте. Но сколько р е м о н т н и к о в оказалось в министерстве, когда речь зашла об Урале, Сибири, Дальнем Востоке! Ну и пусть их дремлют в электричках, — ближе к Москве не тот, кто мотается в пригородных поездах...