Глубокая тишина пронизана едва уловимым дрожащим звуком — так гудит смолкнувший колокол. Этот звук доносится из пустоты, со всех сторон, будто его порождает сумрак, и постепенно становится все громче, напоминая звенящий гул в раковине. И медленно слагается в слова:
— Зачем ты пришла сюда? Тебя нет среди званых.
Я вдруг понимаю, кто говорит со мной. Но, будто онемев, не могу вымолвить ни слова в ответ…
— Тебе нет места среди моих гостей. Ты ждешь встречи с одним из них?
Я все еще не в силах ответить. Но тому, кто говорит со мной, и не нужен мой отклик.
— Ты увидишь его здесь, когда придешь навсегда.
Выйдя из оцепенения, я слышу, как мой крик эхом отдается в тишине:
— Я хочу остаться сейчас!..
— Нет.
В голосе звучит скрытая насмешка — или это мне только почудилось?
— Навсегда приходят другим путем. И не так легко.
— Я готова к этому…
— Словом и делом?
Он на миг замолкает, будто давая мне время осознать услышанное.
— …Своим телом, своей душой, своей кровью… Чем ты готова заплатить? Из всего, чем клялась, что ты готова отдать сама?
Все вокруг медленно расплывается, тонет во мгле. И сквозь темноту проступает бледный прямоугольник окна. Уже почти рассвело…
* * *
Сегодня 21 февраля. Фералии — девятый день поминовения ушедших. День, когда закрываются врата.
«…Духи не требуют слишком многого, память живущих нужнее им, нежели обильные жертвы. Самое главное — помолиться им от всего сердца. И следует о них помнить…»
Там — умели помнить.
Когда человека провожали в последний путь, процессия останавливалась на Форуме. И его наследник или ближайший родич говорил о нем похвальное слово, рассказывал обо всех его славных деяниях, чтобы запечатлеть их в памяти живых…
«В заключение я скажу, что ты все заслужил, но далеко не за все нам удалось воздать тебе по заслугам. Твоя воля — закон для нас; если окажется возможным еще в чем-нибудь исполнить ее, мы не преминем.
Да хранят твой покой боги… Прощай! Мы все последуем за тобою — в том порядке, который нам назначит судьба».
Женщинам плакать громко и голосить было нельзя, надо было держаться достойно. В законе так и говорилось — «воя на похоронах не поднимать». Даже потом, в тот самый миг… когда зажгут погребальный костер… Считалось, что не слезы нужно проливать по умершему, но кровь, — такая жертва будет угодна его душе. И там, возле костра, заставляли рабов сражаться насмерть. Так было заведено. Это потом уже бои стали показывать в цирке, на потеху толпе. А раньше — только на похоронах…
А поминали на девятый день, как сейчас… так повелось издавна.
«Да вознаградят вас боги, друзья, и да пребудут они милостивы к вам, странники. Идите и возвращайтесь здравыми и невредимыми. А вы, бросающие здесь цветы, да живите долгие годы…»