С началом майюся подрепления и вправду начали подходить — подкрепления для Трепея. Я глядел с минарета, как они разбивают лагерь на окружающей Коленицу равнине — ряды одинаковых, одноцветных шатров до самого горизонта. От их пересчета ничего полезного для нас быть не могло, все равно, гораздо больше пугает неприятель невидимый, спрятанный из виду. Эти новые привели с собой бегемотов и различных уральских какоморфов, черный помет от Чернокнижниковой скотины — явный знак, что приближается Иван Карлик с основными силами. Гули, украки, вельницы, сморфированные из зверей в людей или, еще ужаснее, из людей в зверей. Их спускали с цепи на закате, они подбирались под стены, поднимались под самые укрепления, некоторые могли говорить — вот и шептали своими черными языками из безлунной темени, солдаты не выдерживали, стреляли вслепую, напрасно сжигая пирос. Украков нам перебрасывали через стены катапультами, уже мертвых. Трепей желал распространить в городе всю ту заразу, которая накапливалась у них в животах, разбухших готовым мором, словно барабаны. Мы уже понимали, что осада будет длительной, раз хотели нас взять какоморфами. А может у них были безумные текнитесы, коорые сознательно накидывали на Коленицу болезненные антосы, короны разложения Формы; но сомневаюсь, все-таки огромный риск для войска тащить кого-то подобного, сумасшедших из принципа невозможно контролировать, первой начинает гнить дисциплина. А может это наш текнитес тела удерживал нас так хорошо в своей ауре. Во всяком случае, эпидемия так и не началась.
Планы бегства у меня были готовы с самого начала. Пробиться в самый неожиданный момент, быстро сколоченный клин и галопом на запад. Самой главной проблемой оставались гражданские, их бы я так не спас. Но мои сотники выдвигали чисто военные аргументы: здесь, сидя в окружении, мы просто теряем войско, в то время как боги знают, что деется в широком свете, не поддается ли как раз Вистулия под бичом Карлика, а сам Святовид — под сон Чернокнижника, кто знает, мы могли бы перевесить чаши весов в свою сторону; я мог бы.
К четвертой неделе майюса распространился слух о поражении основных сил Славского, что король Казимир сбежал из Краковии, а Святовид удирает в западные леса. Почувствовать это еще нельзя было, но люди так сильно в эту сплетню поверили, что было уже все равно, правда это или выдумка, они начали падать духом. Я несколько раз выступил, но слова помогали ненадолго.
К началу юниуса я и сам почувствовал, что происходит перемена. И перед людьми этого скрыть было нельзя — достаточно было бросить на землю горсть палочек, половина всегда складывалась в какие-нибудь геометрические фигуры: квадрат, восьмиугольник, пентаграмма, звезда — ты же знаешь печати Чернокнижника. Горстка палочек, песка, воду замутить, дыму подпустить… Он приближался, тут уже ни на что любые публичные отрицания, должно быть, он спустился с Урала еще в начале весны, наверняка уже прошел Москву и теперь направлялся на запад, прямо на нас.