— Ты даже не знаешь, чья кровь на этом белье.
— Сколько доказательств тебе нужно, Том, прежде чем ты начнешь расследование?
— Майкл… Никакой судья не станет заниматься делом Душителя без соизволения Уомсли. За последние полгода сходных убийств не было, не считая Эми Райан. Да, де Сальво находился в клинике, когда Эми убили. И все же у нас был долгий период затишья. Если бы ты смог каким-то образом привязать Линдстрома к убийству Эми, мы бы что-нибудь придумали. Мне не удастся получить ордер лишь на основании твоих слов. Твой друг — вор.
— А кто без греха?
— Уж точно не он.
— Послушай, Том, он попросил передать тебе эту информацию. Делай то, что считаешь нужным.
— Вот что: я попробую заставить ребят из отдела пересмотреть по крайней мере дело Джалакян. Но лезть из кожи вон я не стану. Никто больше не желает об этом слышать. Да, убийство Эми Райан — дело рук другого человека. Но обвинить в этом Линдстрома мы не можем.
— Я так и передам своему другу. Ты ведь не станешь болтать, правда, Том?
— Не стану. Но предупреди его, что расследование — дело полиции.
Вечером из окна Курта Линдстрома было видно, как за полквартала от дома, на противоположной стороне Геменуэй-стрит, на автобусной остановке толпились люди, восемь человек: четыре девушки, видимо, студентки; молодой человек в куртке с капюшоном и широкополой кожаной шляпе; мужчина в деловом костюме; коренастая негритянка с полной сумкой покупок; мужчина в ярко-синей униформе ремонтника. Подошедший автобус загородил обзор — стена рифленого железа с прямоугольными окнами. Через несколько секунд автобус скрылся из виду, тротуар опустел, остался только ремонтник. Через некоторое время к нему присоединилась женщина. Она ждала следующего автобуса. Ремонтник смотрел через улицу, прямо на окна Курта Линдстрома.
Это был Рики Дэйли.
Кожаные перчатки с зашитой в костяшки свинцовой пылью, семь-восемь унций. Металл достаточно мелко перемолот, чтобы руке было удобно. В течение сотни лет такие перчатки служили копам секретным оружием, если предстояло вмешаться в уличную драку или иную мясорубку. Перчатки Джо были изрядно поношены. Когда он их снимал, они немедленно обретали форму руки. Когда он смотрел на перчатки, лежавшие, ладонь к ладони, в бардачке машины, они пробуждали в нем чувство, сходное с любовью. Мы любим некоторые вещи, потому что они так или иначе являются продолжением нашей личности, — именно таковы были бойцовские перчатки Джо. Он не считал их оружием, потому что они в отличие от ножа или пистолета не наделяли его особыми способностями, а просто увеличивали уже имеющийся навык — так очки улучшают зрение. На руках перчатки делались частью тела. Обычный удар ими был способен ошеломить, а сильный — отправить в нокаут. Какой кайф — выбросить вперед утяжеленный кулак — несокрушимый, массивный, — покрепче упереться в землю и нанести сокрушительный удар, вложив в него силу бедер, спины и плеч. Причем на вид это самые обычные черные перчатки.