– В ваших женских достоинствах никто не сомневается.
Я взглянула на него: не смеется ли он надо мной опять? Лицо его было серьезным. Но в глубине его глаз плясали сумасшедшие бесенята.
– Я не знаю, почему вы надо мной все время смеетесь?!
– Я?
– Да, вы!
– Глубоко ошибочное мнение.
Он достал уже третью сигарету.
– И прекратите курить! Вы дымите мне прямо в лицо этим вонючим табаком.
Сигарета выпала из его рта.
– Вонючий… табак?.. – На лице его отразилась явная растерянность, как если бы миллиардеру перед заключением новой сделки объявили, что он – полный банкрот.
Я сделала движение, как бы разгоняя дым рукой.
– Ненавижу запах табака.
– Но вы же сами хотели курить?
Ничего не ответив, я подняла воротник выше. С таким решительным, бесповоротным жестом герои старых фильмов тридцатых годов уходили от героинь. Еще у них были шляпы, такие настоящие мужские шляпы, и решительные гладковыбритые подбородоки…
– А ну вас…
– Вы меня все время куда-то посылаете!
Я решительно шагнула вперед, но он схватил меня за руку. Я дернулась, но не тут-то было!
– Прекратите! – сердито прошипел он. – Прекратите! – и закрыл мой рот грубым властным поцелуем. Я не смогла бы отодвинуться от Андре, даже если бы и захотела этого. Хватка у него была железная, и держал он меня крепко.
Я – вся, вся – оказалась «внутри» этого поцелуя, словно в печке, чей жар неумолимо разгорался. Там, внутри, было тепло и опасно; колени подкашивались, в голове бродила какая-то темная вязкая пелена. И ноги уже не держали меня. Я погружалась без остатка в темноту – густую, сладкую.
Он отпустил меня так же неожиданно, как и схватил за руку.
– Прошу прощения. Кажется, я опять сделал что-то не так…
Я провела рукой по губам. Они горели.
– Я пошла… – неуверенно пробормотала я.
Он пожал плечами:
– Идите!
Как будто и не он только что целовал меня, а кто-то другой, какой-то посторонний мужчина. И этот посторонний мужчина сейчас смотрел на меня изучающе-равнодушно, словно увидел в первый раз.
– Нет, стойте! – Он бросил взгляд на часы. – У нас мало времени.
– Для чего?
– Для того! – передразнил он, увлекая меня вниз, к лестнице…
Мы неслись куда-то сломя голову, перепрыгивая через ступеньки и не останавливаясь на поворотах. Внезапно он резко затормозил:
– Здесь.
– Что – здесь?
– Да помолчи!
Он ловко посадил меня на большой камень и прижал к себе. Он пах свежим мылом, одеколоном и вечерним ветром; и его глаза были совсем рядом; я не могла вынести его взгляда, как всегда, и поэтому зажмурилась.
– Не надо! Не закрывай глаза. Я тебя не съем.
Он взял мою руку и перевернул ее ладонью вверх, быстро поцеловал и отпустил. Его руки ловко расправлялись с моими застежками и пуговицами.