Рут снова ускорила шаги, выпрямив спину и широко шагая.
Это было давно, много, много лет назад, а теперь она взрослая, женщина в полном смысле слова. Ради Бога, она даже не помнит, как выглядел тот мужчина!
Но если она не помнит, как он выглядел, почему же теперь, когда ей восемнадцать, так уверена, что это Манс стоял у ее постели в самый темный час ночи?
Это был не он! Это не мог быть он! Рут на ходу замотала головой. Манс умер и похоронен, а мертвые не встают из могил! Преподобный Локвуд заверил ее в этом, когда она пришла к нему. Она рассказала викарию о своих страхах — что Манс вернулся, чтобы продолжить то грязное, порочное, что он делал вместе с... нет, просто с ней... когда она была ребенком, и преподобный Локвуд утешил ее, сказал, что это все пустяки, что это приснилось, просто воспоминания угнетают ее. Манс исчез навсегда.
Кусты вдоль дороги вдруг зашелестели, и Рут быстро отшатнулась в сторону, в страхе ожидая, что оттуда кто-то появится. Ее сердце продолжало стучать, хотя она сразу поняла, что там никого нет — просто встревоженная птица или зверек. Призраки не появляются днем, сказала она себе. Призраков вообще не бывает. Преподобный Локвуд снова и снова повторял это. Но как поверить ему, если она видела, что он сам не верит? Он мог успокаивать ее, но его глаза, его взгляд говорили другое. И по деревне ходили слухи. Никто не говорил прямо, никто в «Черном Кабане» не заявлял, что видел призрака сам — нужно быть дураком, чтобы сказать такое, — но были разговоры, осторожные, осмотрительные разговоры на ухо, с глазу на глаз, но никогда — среди людей. Странные вещи происходили в Слите, и никто не хотел признавать этого.
Она увидела, что впереди среди деревьев кто-то есть, и ее шаги замедлились.
Рут пожалела, что не поехала на машине, но тут же пристыдила себя. Стоял чудесный день, а весной и летом она всегда ходит пешком, если не идет дождь. Да и тогда можно надеть плащ и поднять капюшон, радуясь свежести воздуха, наслаждаясь природой после проведенного в тесном помещении дня. Она ходила этой дорогой всю жизнь, с кем-то или одна, и мало что могло отбить у нее охоту к таким прогулкам. Конечно, было время после того, как Манса посадили, тогда ей не хотелось ходить здесь даже вместе с мамой и папой, но прошли месяцы, ее страхи улетучились, и прогулки больше не казались страшными. А когда она стала на несколько лет старше, то была совершенно счастлива ходить одна. Хотя Рут и не боялась заплутать в лесу, она никогда не углублялась в те темные рощицы, куда любил уводить ее Манс. Даже негустому лесу она предпочитала открытые места.