Теперь, когда цель обнаружена, осталось ждать недолго. В принципе мы могли «бомбануть» лагерь еще ночью, но Фермер, взвесив все «за» и «против», решил не рисковать понапрасну – тревога в этом районе нам была совершенно ни к чему.
Будто в подтверждение, снова ожила рация:
– Здесь Фермер. Мы со «старым» будем у вас через двадцать минут. Люк – на месте.
…Двести метров – именно таково было расстояние, отделявшее место, где мы сидели, от лагерного забора.
На совете решили не штурмовать лагерь, а поступить хитрее – выцыганить Антона, переодевшись в немцев. Сам командир объяснил нам: «Конечно, завалить этих дятлов на вышках – проблема небольшая, но что мы будем делать, если кто-нибудь засадит из пулемета по толпе? А с этими говностволами и одним глушаком шансы на это слишком велики!»
И сейчас мы тщательно прихорашивались, подгоняя эсэсовские шмотки, в больших количествах захваченные нами в Налибоках. Мне как единственному, сносно говорящему по-немецки, выпала роль «фронтмена», а кому больше всех говорить, как не старшему по званию? Фермеру досталась роль звероподобного эсэсовского унтера, а Бродяге – пожилого водителя. Правда, для этого потребовалось привести его внешность в соответствие с немецкими уставами. После почти десятиминутной матерной перепалки командир все-таки убедил его в необходимости сбрить усы. Попутно объяснив, что именно из-за них опытный чекист и спалился в свое время у «почтового ящика». Немецкий офицер, возглавлявший группу полицаев, просто не мог проехать мимо такого вопиющего нарушения устава. И остановил подозрительного военнослужащего. Что вылилось, как вы помните, в большую перестрелку с кучей трупов.
Мы были уже почти готовы к выходу, когда до нас снова донеслись завывания сирены, а Люк доложил, что в лагере намечается какое-то массовое мероприятие.
– Мы наблюдать, а ты – в машине посиди, чтоб форму не мять! – тоном, не допускающим возражений, приказал мне командир и вместе с Бродягой скрылся в подлеске.
С полчаса мы с Доком маялись в неизвестности, причем я раз пять повторил про себя и раз десять – вслух, свою «арию варяжского гостя». Так смешливый Док обозвал заготовленную мною речь. Наконец знакомый голос в наушнике рявкнул:
– Люк, отставших берете вы! Только тихо! Тотен – заводи!
Спустя три минуты из кустов выскочили оба Саши:
– Тотен – гарнитуру сними и на заднее сиденье марш. Док – туда же.
Мое место за рулем занял Бродяга, а командир, севший с ним рядом, рассказал нам, пока наша машина выезжала из леса, про «гонки колесниц», устроенные немцами.