За прошедшие десять лет он только трижды был внутри здания. Остальные семь раз просто стоял на тротуаре, незримо выражая почтение.
Дэвид Холройд тогда не умер. Когда приехала «скорая», он был еще жив, и его отвезли в больницу, где зашили и накачали кровью нескольких незнакомцев. Теперь он работал по три дня в неделю, а в остальное время ухаживал за садом у своего дома в сельском Норфолке.
Переговорную выкрасили заново, поверх несмываемого кровавого пятна настелили новый ковер, но никто из бывших в тот день в этой комнате не хотел снова заходить туда, и не прошло и года, как «Холройд, Уайр и Стэнтон» переехали в уродливое офисное здание рядом с Графтон-центром постройки шестидесятых годов, перевоплотившись в просто «Холройд и Стэнтон», потому что после смерти Лоры Тео ушел из фирмы. На свое довольно скромное существование ему хватало дивидендов по акциям и облигациям и сбережений. Деньги, полученные в качестве компенсации как пострадавшему от преступления, он пожертвовал собачьему приюту, где они когда-то взяли Маковку.
Парадную дверь, некогда цвета бутылочного стекла, выкрасили в белый, а латунь давным-давно никто не полирован. Никакой охраны не было — ни замков, ни домофона, ни камеры наблюдения, — в дверь по-прежнему мог беспрепятственно войти кто угодно.
Латунная табличка на двери, гласившая: «Холройд, Уайр и Стэнтон. Юрисконсульты и адвокаты», сменилась пластиковой «Салон красоты „Нега“». «Неге» предшествовало таинственное «ООО „Хелльер“», которое появилось и исчезло между третьей и четвертой годовщиной. После «ООО „Хелльер“» офис долгое время пустовал, пока туда не въехал «Джей-эм бизнес-консалтинг». В шестую годовщину Тео поднялся наверх под предлогом, что его интересуют компьютерные курсы, но девушка-администратор нахмурилась. «Мы этим не занимаемся», — отрезала она, не пожелав разъяснить, чем же именно они занимаются, и у Тео создалось впечатление, что практически ничем, если не считать хранения кучи больших коробок. Он хотел взглянуть на то место, то самое место, хоть одним глазком, но, помимо загромождавших коридор коробок, везде были понаставлены хлипкие ширмы, и он решил не поднимать шума и не пугать девушку.
Лестница его доконала. Он отдышался на площадке, прежде чем войти в новую стеклянную дверь с вытравленным на ней размашистыми завитушками словом «Блаженство», сулившим если не элизиум, то страну Кокейн.[33]
Администратора в стерильно белой форме, судя по беджу, звали Миланда. Звучит как марка маргарина с низким содержанием холестерина, подумал Тео. Она посмотрела на Тео с ужасом, и ему захотелось уверить бедняжку, что ожирение не заразно, но вместо этого он сказал, что хочет устроить жене сюрприз на день рожденья, «немного ее побаловать». Это была ложь, но она никому не могла навредить. Жаль, что он так мало баловал Валери, а теперь уже слишком поздно.