Все, знавшие Брюллова, отмечали яркую одаренность его и необычайную творческую активность. В 1839 году в письме к отцу другой замечательный художник А. Иванов давал такую характеристику Брюллову: «Его уму все доступно; он понимал своим живым умом, во всем участвовал пламенным сердцем… Он весь был страсть, он ничего не делал спокойно, как делают обыкновенные люди… Когда он, работал, то работал с таким увлечением, что изнемогал от умственного напряжения, не раз, проработав три-четыре часа с натуры, он бросал палитру, срывал с себя галстук и ложился на диван; голова его горела и нервная дрожь пробегала по всему телу. Взгляните же потом, над чем он трудился — и вас проймет такая же дрожь от поразительного совершенства исполнения».[230] Живой ум, необычайная творческая энергия, талант живописца — все это обусловило постоянный художественный поиск мастера, стремление писать по-своему, вырваться из жестких рамок академического искусства. Выдающиеся способности позволили ему еще в годы учения превосходно овладеть всеми навыками академической школы и глубоко их усвоить. Однако молодого художника увлекают новые веяния в искусстве, произведения литературного и живописного романтизма. Это увлечение укрепляется в период поездки в Италии. В письме брату он признается: «Первое, что я приобрел в вояже, есть то, что я уверился в ненужности манеры».[231] «Манер», то есть сумма универсальных приемов, годных для воплощения любых тем, была основой академической системы. Однако понять ненужность «манера» было легче, чем избавиться от привычных навыков. Дух классицизма будет еще долго сказываться на творчестве Брюллова, несмотря на стремление к новым художественным темам и формам.
В 1827 году Брюллов пишет такую картину, которая представляла вызов как академическому «манеру», так и идейным основам классицизма. Название ее — «Итальянский полдень» — звучит символически. Молодая итальянская крестьянка изображена художником в винограднике во время сбора плодов. Прекрасно передано ощущение жаркого летнего дня. Солнечные лучи, пронизав виноградную листву, зажгли прозрачном светом виноградную гроздь, расцветили одежду молодой женщины, мягко высветлили ее свежее лицо, прекрасные полные руки. Молодая итальянка в расцвете красоты и жизненных сил подобна грозди зрелого винограда, которую она держит, — полдень природы и человеческой жизни. Несмотря на высокие живописные достоинства, картина была плохо встречена в Петербурге. Как и следовало ожидать, были возмущены непривычной тематикой высшие художественные инстанции — Академия и общество поощрения художников, которое субсидировало поездку Брюллова. Неодобрительно отозвались о ней высший свет и пресса.