Итак, после не слишком удачного сезона, в течение которого верный Морган неотлучно находился при нем, а его племянник Артур был, как мы знаем, занят своими делами в Клеверинге, майор Пенденнис возвратился ненадолго в Лондон в конце октября, в ту унылую пору, когда в столицу вторгаются туманы и юристы. Кому не доводилось с интересом наблюдать, как сумрачными октябрьскими вечерами по улицам несутся переполненные кебы, заваленные чемоданами, набитые детьми; как они останавливаются у темных подъездов и из них выгружаются няня с младенцем, две девочки, мать и отец, у которого кончился отпуск? Вчера была Франция и солнце, или Бродстэрс и свобода; сегодня — работа и желтый туман, и, боже мой, какая куча счетов скопилась на столе в кабинете! Да еще клерк принес юристу дела из конторы; а литератор знает, что через полчаса в прихожей появится, посыльный из редакции; и мистер Смит, предчувствуя ваш приезд, занес счетец (тот самый!) и велел передать, что зайдет завтра утром, в десять часов. Кому из нас не знакомо это прощание с праздником, возвращение в сумрачный, чреватый опасностями Лондон, разложенные на столе труды и обязательства и сознание, что тот счетец неизбежно будет предъявлен? Смит и его счетец — это долг, трудности, борьба, и будем надеяться, друг, что ты не отступишь перед ними. Об этом ты и думаешь сейчас, пока дети спят — опять в своих, привычных кроватках, а жена притворяется спящей, чтобы не тревожить тебя.
Старого Пенденниса не ждали в городе ни особенные труды, ни неоплаченные счета, но не было возле него и любящей души, которая бы его успокоила. В столе у него всегда лежало достаточно денег на его личные надобности; а поскольку к чужим надобностям он был довольно-таки равнодушен, они едва ли отравляли его покой. Однако джентльмен может быть не в духе, даже если он не должен никому ни шиллинга; и, даже будучи законченным себялюбцем, испытывает временами чувство тоски и одиночества. А в имении, где майор только что гостил, его несколько раз помучила подагра; дичь была робка и пуглива, а ходьба по вспаханным полям дьявольски его утомляла; молодые люди смеялись над ним, и раза два за столом он не мог скрыть обиды; партия в вист по вечерам не составлялась; словом — он был рад уехать. И все последние дни он злился на своего лакея Моргана — тот ничем не мог ему угодить. Майор беспрестанно ругал и поносил его. В Свиндоне он обжегся отвратительным супом. Потом забыл в поезде зонт, и эта рассеянность так взбесила его, что он обрушил свою ярость на того же Моргана. В квартире оба камина безбожно дымили; и когда он приказал распахнуть окна, то сопроводил этот приказ такой желчной бранью, что Моргану очень захотелось вышвырнуть его в одно из распахнутых окон. Когда Пенденнис ушел, наконец, в клуб, лакей еще долго посылал ему вслед проклятия.