— Мама, мама… милый мистер Пенденнис, отведите меня к маме, — и обратилась в бегство, напоследок пронзив Гарри убийственным взглядом.
Лорд Стайи, при Звезде и Подвязке, лысый, с огоньком в глазах и в ошейнике рыжих бакенбард, выглядел, как всегда в парадных случаях, очень внушительно и произвел на леди Клеверинг сильное впечатление, когда по просьбе угодливого майора Пенденниса подошел с нею познакомиться. Своею собственной августейшей белой рукой он поднес миледи стакан вина, сказал, что наслышан о ее очаровательной дочери, и пожелал быть ей представленным; и как раз в эту минуту она сама к ним подошла в сопровождении Артура Пенденниса.
Пэр склонился в небывало низком поклоне, Бланш сделала неслыханно низкий реверанс. Милорд протянул для пожатия руку мистеру Артуру Пенденнису, сказал, что читал его роман — очень злой и забавный, спросил мисс Бланш, прочла ли она эту книгу (тут Пен покраснел и съежился — ведь Бланш была одной из героинь этого романа. Бланш с черными локонами, лишь слегка измененная, была Неэрой из "Уолтера Лорэна").
Да, Бланш читала этот роман: глаза ее без помощи слов выразили восторг и восхищение. А маркиз Стайн, разыграв эту маленькую комедию, еще раз низко поклонился леди Клеверинг и ее дочери, после чего отошел и заговорил с кем-то другим из своих гостей.
И мама и дочка рассыпались в похвалах маркизу, едва он повернулся к ним своей широкой спиной.
— Он сказал, что они — премилая пара, — шепнул майор Пенденнис на ухо леди Клеверинг.
Да неужто сказал? Мама и сама была того же мнения. Мама так разволновалась от чести, которой только что была удостоена, и от прочих упоительных событий этого вечера, что и не знала, как выразить свое удовольствие. Она и смеялась, и трясла головой, и хитро подмигивала Пену, похлопала его веером по руке, потом похлопала Бланш, потом майора — радости ее не было пределов и сдерживать ее леди Клеверинг не считала нужным.
Когда гости стали спускаться по широкой лестнице Гонт-Хауса, над черными деревьями сквера уже занималось холодное, ясное утро; небо порозовело, а щеки кое-кого из гостей… о, как жутко они выглядели! Какое зрелище являл хотя бы наш доблестный, верный майор, после того как он много часов подряд не отходил от леди Клеверинг, заботился о ней, услаждал ее желудок отменными яствами, а ее слух приятными льстивыми речами! Под глазами темно-коричневые круги, самые глаза — желтые, как те куликовые яйца, что с таким аппетитом вкушали и леди Клеверинг и Бланш; морщины на старом лице пролегли глубокими шрамами, и серебристая щетина, подобно поздней утренней росе, поблескивала на подбородке и вдоль крашеных бакенбард, которые за ночь развились и обвисли.