— А потом она распорядилась ехать к дому мистера Титмарша, где мы и оставили олений окорок, присовокупив к нему две корзины фруктов, которые леди Фанни самолично купила у Грейнджа.
— И более того, — прибавила леди Фанни, — я уговорила бабушку зайти в комнаты к Фрэн… к лорду Типтофу и сама продиктовала ей письмо и завернула олений окорок, который принесла его ужасная экономка — имейте в виду, я к ней ревную! — завернула этот олений окорок в газету "Джон Буль".
Помню, в том номере напечатано было одно из "Писем Рэмсботтома"; мы с Гасом прочли его в воскресенье за завтраком и едва не померли со смеху. Когда я рассказал про это дамам, они тоже посмеялись, и добросердечная леди Джейн сказала, что прощает сестру и надеется, что и я ей прощу; и я пообещал прощать ее всякий раз, как ей вздумается вновь нанести мне подобную обиду.
Больше я уже никогда от них не получал оленьих окороков, зато получил нечто другое. Эдак через месяц посыльный доставил мне визитную карточку "Лорд и леди Типтоф" и огромный кусок свадебного пирога, львиную долю которого, увы, съел Гас.
ГЛАВА VI
О Западно-Дидлсекском страховом обществе и о том, какое действие
оказал на него бриллиант
Но чудеса, творимые бриллиантом, не кончились и на этом. Вскорости после большого приема у миссис Брафф, наш ГЛАВА вызвал меня к себе в кабинет и, просмотрев мои счета и порассуждав некоторое время о делах, сказал:
— У вас прекрасная бриллиантовая булавка, Титмарш, и именно о ней я и хотел с вами побеседовать. (Он говорил важно, снисходительно.) Я не против того, чтобы молодые люди в нашей конторе хорошо и красиво одевались, но на свое жалованье они не в состоянии покупать подобные драгоценности, и я глубоко опечален, что вижу на вас столь дорогую вещь. Вы ведь заплатили за нее, сэр, надеюсь, что заплатили, ибо пуще всего, мой дорогой… мой дорогой юный друг, надлежит остерегаться долгов.
Я не мог взять в толк, почему это Брафф читает мне наставление- и опасается, что, купив булавку, я залез в долги, ведь я знал от Абеднего, что он уже осведомился о булавке и о том, как она ко мне попала.
— Прошу прощенья, сэр, — сказал я, — но мистер Абеднего говорил мне, что он уже говорил вам, что я ему говорил…
— Ах да, да… припоминаю, мистер Титмарш… да, в самом деле. Но, надеюсь, сэр, вы понимаете, что у меня есть дела поважнее, о которых мне приходится помнить.
— Ну как же, сэр, — ответил я.
— Кто-то из конторщиков и вправду говорил про булавку… что у одного из наших джентльменов завелся бриллиант. Так, стало быть, вам ее подарили, да?