— Эвелин никогда не получала подобного предложения.
Секунду Ли обдумывала его ответ, но у нее тут же нашелся новый предлог для колкости.
— Конечно, к этому решению вас могли подтолкнуть только чрезвычайные обстоятельства. Вроде появления внебрачного ребенка и сохранения чести Сантесов.
— Ты сама не понимаешь, что говоришь.
— Правда? — деланно изумилась она, чувствуя поднимающуюся в душе волну гнева и боли. — Это вы не понимаете! Я уж не говорю о пустых годах, без намека на взаимною приязнь… Никто просто не поверит, что мы внезапно воспылали друг к другу безумной любовью и немедленно решили скрепить ее браком. Не думаю, что вам удастся провести даже младенца, не говоря уже о Саманте и Сэме.
— Не «мне», Ли, а «нам». Ты ведь подумала о том, как осложнятся отношения между нашими семьями, если Сэм узнает об истинном положении вещей? А состояние Саманты?
— Вы решили шантажировать меня?
— Если потребуется.
— У вас ничего не выйдет. Я так долго старалась не задевать чужие чувства, что теперь решила думать только о себе. В конце концов, это только моя жизнь… — Ли себе не верила, когда это говорила. И, конечно, ей не удалось провести Ральфа, который только усмехнулся в ответ на ее слова. — Думайте, что хотите, но я не собираюсь идти на поводу у ваших желаний.
— Что бы ты ни думала и что бы ни говорила, этот вопрос решенный и обжалованию не подлежит.
Оставляя последнее слово за собой, Ральф поднялся и вышел из палаты. Ли взбешенно фыркнула, но от его непреклонной убежденности в собственной правоте у нее по спине побежали мурашки. Приговор был незыблем, как базальтовые скалы, и обжалованию не подлежал. Ха, она найдет выход! Ничего у тебя не выйдет, Ральф Сантес!..
Ей бы на самом деле такую уверенность. Сможет ли она противостоять Ральфу, и как ей этого добиться, ведь впереди маячит не очень привлекательная перспектива: разбитое сердце, забытые мечты и сожаления на всю оставшуюся жизнь…
Ли так волновалась по поводу выписки, что чуть не заболела в тот день, когда должно было произойти это знаменательное событие. Ральф не появлялся в больнице два дня, и в душе Ли помимо ее воли росло глухое раздражение. Не появился он и в день выписки, из больницы Ли забирали сияющие Сэм и Саманта. Ли отрешенно подумала, что эти неразлучники скоро сведут ее с ума своими улыбочками и воркованием. Она растянула губы в ответной улыбке, чтобы не портить им настроение, и сдержала свое раздражение. Ее злило все: и очень тугая повязка, все еще стягивающая ребра, и рука на перевязи, воркование «голубков» и… отсутствие Ральфа.