— Дорогуша! Скажи-ка, а где ты сейчас живешь?
— Я остановилась в мотеле, в пригороде. Не очень далеко и удобно — это на конечной автобуса…
Аманда набрала воздуха в грудь. Бедная храбрая девочка! Она не хочет признаваться, как противно жить в мотеле, она мужественно моталась по кабакам в поисках работы, она ни разу не пожаловалась — да единственное, что Аманда может сделать, это…
— Ты поселишься со мной!
— Я… я не могу… затруднять тебя…
— Дорогуша! Ты меня не затруднишь! Ты мне сделаешь одолжение! Именно ты станешь моим первым и единственным жильцом! Это осчастливит Гаррисона Третьего, это осчастливит меня, и, надеюсь, это осчастливит и тебя тоже.
— Но я не думаю, что могу себе позволить…
— Я тут работаю, дорогуша. И я лучше знаю, что ты можешь себе позволить, а что нет.
— Но я правда не уверена, что мистер Грин согласится оставить меня, после того, что я…
— Доказала, что умеешь работать, как проклятая? Да я был бы последним идиотом, если бы позволил тебе уйти.
Тим подошел, как всегда, бесшумно, положил руку на плечо Ширли и улыбнулся ей. Ширли улыбнулась в ответ, глядя в ореховые глаза Тима.
— Вы очень добры…
Аманда нетерпеливо топнула ногой.
— Да, он добр, есть такой грех, но в данном случае он просто констатировал очевидный факт. Итак — переезжаешь?
— Хорошо, попробуем. Но ты должна мне обещать: если поймешь, что дела на лад не пошли, скажешь мне об этом честно. Я не хочу быть тебе обузой.
— Дорогуша, как освободишься, езжай в свой мотель и собирай вещи. Помощь нужна?
— Нет, что ты. У меня очень мало вещей.
— Отлично, значит собирайся и возвращайся сюда. Я тебе объясню, как проехать отсюда, это проще.
Ширли распахнула дверь мотеля настежь, вышла и позволила ветру захлопнуть ее. Никогда она еще не покидала место своего обитания с такой радостью. Даже тюрьма — как ни странно — оставила по себе воспоминания… и друзей. Здесь же не было ничего, кроме сквозняков, тараканов, пыли и масляных взглядов ночного портье, после которых хотелось принять душ.
Ветер становился прямо-таки ледяным, и Ширли еще раз порадовалась, что купила в секонд-хенде шерстяную кофту. Цвет, правда, подкачал — если воздержаться от совсем уж тошнотворных определений, то темно-горчичный, — зато стоила она всего десять долларов и была теплой, как печка.
Вскинув спортивную сумку с пожитками на плечо, Ширли зашагала к автобусной остановке. Она была не слишком уверена, что автобус все еще ходит, но была готова подождать. Впрочем, до остановки надо было еще дойти, четверть мили, не меньше, а ноги, как и предсказывала Аманда, болели ужасно.