С другой стороны, Билли растет. Однажды ее сыну понадобится помощь и совет мужчины, и она окажется бессильна.
С третьей стороны — а захочет ли Морт стать советчиком и другом своему сыну?
Вопросы клубились и роились в голове, но потом Люси случайно посмотрела на склоненную белобрысую макушку своего сына — и сердце сжалось от любви и гордости.
Ее сын. Ее счастье. Ее жизнь.
В конце того лета она вернулась в школу и очень скоро поняла, что беременна. Ее начало сильно тошнить по утрам, потом она стала худеть… собственно, это и спасло ее на некоторое время — до седьмого месяца никто и не догадывался, а от физкультуры она была освобождена из-за плохого зрения.
Зато когда заметили — начался Великий Скандал.
Из школы ее немедленно забрали, а дома начались лихорадочные умопостроения всех родственников.
Уехать к тетке в Бат. Нет, лучше во Францию. В Штаты… далеко, не стоит летать в таком положении.
Родить в частной клинике, немедленно отдать на усыновление, а всем сказать, что переутомилась, лечится в частном санатории.
Забыть этот неприятный инцидент: автор формулировки — вдовствующая леди Гермио-на Февершем, мама.
Последний аргумент стал и последней каплей. Люси Февершем вспомнила о том, то ее предки были крестоносцами и просто храбрыми людьми. Она извинилась перед матерью и I сестрой за причиненные моральные страдания, собрала личные вещи, разбила любимую копилку и ушла из дома. В никуда.
К счастью, времена Диккенса давно миновали. Пожилая и уютная докторша в го- I спитале ласково улыбнулась перепуганной и озлобленной девочке с огромным животом — на последних месяцах он вырос, как на дрож- I жах, — и дала адрес социального приюта для I молодых мамочек. «Мать-Дитя» — вот как он I назывался.
В этом приюте Люси Февершем, потомок I крестоносцев и кавалерственных дам, научи- I лась шить и вязать, пеленать своего будущего I ребенка, тренируясь на уже родившихся малышах, варить каши на воде и супы из ничего, а еще — еще обрела подруг на всю жизнь.
Простых, грубоватых, битых жизнью девчонок, хулиганок и матерщинниц, которых, тем не менее, объединяло одно очень важное обстоятельство.
Ни одна из них не захотела сделать аборт и убить свое неродившееся дитя. Ни одна! Хотя, в отличие от Люси, они в большинстве своем прекрасно знали, с какими трудностями им придется столкнуться в жизни.
Что же до Люси Февершем… Едва она взглянула сквозь туман слез, сквозь отголоски дикой боли на красную рожицу своего ребенка, все вдруг приобрело смысл и вкус. Люси Февершем совершенно точно знала отныне, зачем она пришла в этот мир. Юная мама сразу и навсегда утвердилась в правильности своего выбора. Откуда-то в ней появились спокойная уверенность и сила взрослой женщины. Шестнадцатилетняя Люси Февершем категорически отвергла ультиматум матери: вернуться в родной дом без ребенка. На три года она вычеркнула себя из членов семейства Февершем.