И, насладившись друг другом, долго лежали на узкой кровати. Она гладила его волосы и отвечала на поцелуи.
– Поздно уже. Мне пора. Отец будет сильно волноваться. Он у меня человек свободных нравов, но не надо дразнить гусей.
– Хорошо, я понимаю…
– Но завтра… Слышишь – завтра! Я снова хочу быть с тобой.
Она улыбнулась и поцеловала его в щеку.
– Обязательно. Я тебе обещаю.
На следующий день они встретились на автобусной остановке.
– Куда мы поедем?
– Ко мне домой. Сейчас отец за нами заедет.
– Вот как?
– У меня от него нет тайн. Когда вернулся, он долго расспрашивал, где я был. Ну… Я ему все рассказал. Знаешь, он так интересно на меня посмотрел, когда я узнал, как тебя зовут.
– А твоя мама ничего не сказала?
Он помрачнел.
– Не люблю вспоминать… В общем, она умерла. Я живу с отцом и его женщиной. Не нравится мне слово «мачеха», да они и не расписаны. Мы с ней относимся друг другу уважительно, но без особой теплоты. Отец развелся с матерью давно, а когда она умерла, забрал меня к себе. Он хороший мужик, тебе понравится.
Перед ними остановилась машина, дверь открылась и знакомый до боли голос произнес:
– Садитесь, что ли, а то….
Мужчина, сидевший за рулем, не закончил фразу. Он смотрел на Люду, а та не отрывала от него глаз…
– У судьбы невероятное чувство юмора, – наконец выдавил из себя Давид. – Даже не знаю, что и сказать-то…
– Папа, что-нибудь случилось? – Недоуменно спросил Родион, переводя взгляд с Люды на отца, а потом с него обратно на Люду.
– Ох, Родя… Фокусник ты… Пожалуй, из всех твоих фокусов этот – самый гениальный, – после долгого молчания произнес Давид. – Ладно, поехали. Дома разберемся.
И всю дорогу Люда сидела, закрыв глаза, вслушиваясь в шум мотора и музыку из колонок, только лишь бы заглушить безумие, которое черной волной поднимающееся откуда-то со дна души, лишь бы не думать о том, как дальше будет складываться ее жизнь.
А где-то в глубине сердца бились слова, вычитанные когда-то в какой-то книге: «Судьба улыбается, судьба плачет, судьба улыбается, судьба плачет, судьба…»
ноябрь 2007
Пауза:
За окном идет дождь. Просыпаюсь от его шума и понимаю, что в постели я не одна. Скашиваю глаза. Незнакомый мужской профиль четко обрисован на подушке падающим из окна мутным светом уличного фонаря.
Плохо пить, Нина. Особенно пить много.
Ретроспектива:
– Это очень важное событие для нашей фирмы. Как вы понимаете, народу будет много, поэтому туда пойдем я, Константин Егорович и… Нина, наверное, вы.
Константин Егорович морщится. Он зам генерального по коммерции. Зрелый мужик, уже давно разменявший пятый десяток, обремененный семьей и кредитами. Ему недосуг шляться по ресторанам. Но шеф сказал «надо». Константин Егорович поднимает на меня глаза в попытке найти поддержку. Я улыбаюсь в ответ и пожимаю плечами. Шеф как банный лист: прилип – и не отцепится.